Молитва заклинательная Марка Ѳряческаго.

Иже принуди бѣса исповѣдати, колико есть могущихъ словомъ изгнати бѣсы,
и како бѣсы боятся его. По искушеніи преподобнаго Марка, иже дерзну, аки
добрый воинъ Христовъ, самъ единъ обратися со ополчающимъ враговъ
душепагубныхъ и возжделѣ зѣло въ затворѣ.
Молитеся Богу, всегда помышляя о затворническомъ житіи, Господь
глаголетъ сіе: „ты же, егда молишися, вниди въ клѣть и, затворивъ двери
твоя, помолися Отцу твоему втайнѣ — и Отецъ твой, видяй втайнѣ, воздастъ
тебѣ явѣ“. Но добрый отецъ возбранихуся ему, отнюдь сего не творити, аки
паче иныхъ, терпящихъ брань отъ прелестнаго врага. Воспомянухъ бо, како
тамо одолѣхъ врагъ Марко, обращашеся съ ними наединѣ ихъ, егда многими
споспѣшествующихъ молитвами, воздвигоша тогда прощенія, иже созданъ
бо и тамо начавшія въ затворѣ зѣло подвизатися и жити, и о спасеніи своемъ
велія тщанія имѣти, по вся дни на большія труды простираяся, умервщляя
вся страсти похотныя гладомъ воздержанія, посѣкая тѣхъ мечемъ
духовнымъ, сіе есть глаголомъ молитвы; лукаваго же разженныя же стрѣлы
водою слезъ погашая.
И тако благодатію Божіею не точію самъ уязвенія бѣсовскаго страненъ бѣ, но
и пріялъ отъ вседаровитаго Господа даръ исцѣленія чудотворно различныя
язвы и недуги въ людехъ, изгоняти бѣсы. Къ сему убо, божественному,
между иными приведенъ бысть нѣкогда для изцѣленія человѣкъ, одержимъ
бѣсомъ, зѣло лютымъ и крѣпкимъ, яко древо неудобное, носимо десятію
мужи, онъ единъ, вземъ, заверзаше. Желая прославленія быти благодати
отечествія своего духовнаго, глаголю къ Марку, и повелъ таковаго человѣка
тамо вести. Тогда бѣсный нача вопити: „Къ кому посылаеши мя? Азъ бо не
знаю приближитися къ нему святыхъ ради положеніи. Въ ней же тридесять
живущихъ чернорисцевъ, ихже боюся, съ прочими же брань имамъ“. Сія
обладати бѣсному исповѣдавшу, повелъ паки нуждею его паки тамо влещи, да глаголанная имъ паче увѣрено будетъ. Влекущимъ убо вѣдуще, яко
николиже бѣсный бывалъ и никогоже знаетъ въ немъ. Вопросиша его:
„Которыи суть, ихже ты боишися?“ Бѣ бо тогда всѣхъ сто и осмьдесятъ.
Бѣсный же изочте по имени тридесять и глаголя: „Сіи вси словомъ единымъ
изгнати мя могутъ“. И рекоша ему паки тіи влекущіи: „Мы хощемъ
затворитися“. Онъ же отвѣщая: „Кая польза мнѣ есть съ мертвыми братися?
тіи бо нынѣ небольшія дерзновенія имутъ къ Богу молитися о всѣхъ
черноризцехъ, приходящяхъ къ нимъ. Но аще хощетъ брань мою видѣти,
кромѣ бо тридесяти, якоже рекохъ, съ прочими всѣми братися могу“. И нача
показывати силу свою, глаголя, просторѣча всѣми языки, ихже николиже
слышасте человѣкъ той, яко зѣло убоятися влекущимъ его, дивящимся
измѣненію языка его и разногласію. Таже прежде даже не внити имъ,
изгонящимъ бѣсы, зѣло страшна бѣсомъ, и отбѣже бѣсъ отъ человѣка,
нечистой той духъ, и нача изцѣлѣвый добре творити и смыслити, сущіи же съ
нимъ радостни быша и впидоша съ тѣмъ же, воздаянія ради хвалы Богу. Еже
увѣдавъ, пріиде со всею таможде въ церковь и не знаяше менѣ и иже единаго
отъ всѣхъ тридесяти, ихже нарече бѣснуяся. Тогда вопросиша его: „Кто
изцѣливъ тя?“ Онъ же, взирая на образъ пресвятыя Богородицы, глаголаше:
„Яко съ тою срѣтоша насъ святіи отцы, тридесять числомъ, и таке изцѣлѣвъ“.
Ныже убо тѣхъ помянеши, въ лице же ни единаго знаеши тогда изгнати бѣса.
Ему же слава во вѣки вѣкомъ. Аминь.