Древнеславянские племена

В настоящее время ещё нельзя составить полную и подробную историю славянских племён в I—IV вв. н. э. Греческие и латинские авторы сообщали очень беглые сведения о древних славянах, отделённых от римских пределов широкой полосой земель германских, кельтских, фракийских, сарматских и других племён. Не соприкасаясь непосредственно со славянами, античный мир знал о них сравнительно мало.

Письменные источники о истории древних славян


Тем не менее античные авторы указывают на территории, занятые славянами в эти отдалённые времена. Это позволяет связать со славянами ряд археологических культур первой половины I тысячелетия н. э. и изучить развитие производства, быт и культуру этих племён.

Самые ранние упоминания о древних славянах содержатся в труде римского учёного Плиния Старшего, жившего в I в. н. э. Плиний, пользовавшийся данными карты полководца Агриппы и сам служивший в Германии, знал о том, что за нею тянулись территории, населённые не германскими племенами. Называя эти земли Скифией, Плиний, невидимому, следовал установившемуся в античной историографии обычаю давать наименование скифов самым отдалённым и почти неизвестным племенам. Говоря о Скифском (Балтийском) море, Плиний помещал на его юго-восточном побережье сарматов, германцев, венедов, скифов и гирров. Одно из перечисленных племён, а именно венеды — славянское, о чём свидетельствует тот факт, что племенное название венедов, вентов, виндов и т. д. сохранялось за западными славянами до сравнительно позднего времени. Так, готский историк VI в. н. э. Иордан писал, что племена венедов весьма многочисленны и имеют различные названия, «однако, главным образом, они именуются склавинами и антами». Свидетельство Плиния отвечает археологической карте расположения племён к северо-востоку от Эльбы, где жили самые северные из германских племён, затем за ними славяне, а далее на север и северо-восток — финские племена.

Очень важны свидетельства Тацита, хотя он специально описал Германию и поэтому уделил сравнительно мало внимания соседям германских племён. Отмечая этническое различие венедов и германцев, Тацит сообщает, что по образу жизни венеды ближе к германцам, чем к кочевникам-сарматам. Это свидетельство Тацита вполне подтверждается характером культуры славянских племён того времени. Тацит отводит венедам довольно большую территорию, указывая, что они живут между певкинами (бастарнами), которых он помещает в Прикарпатье, и фенами (финнами), находившимися к востоку и северо-востоку от современного Рижского залива.

Однако даже такие неполные сведения о древних славянах были известны в Риме сравнительно немногим писателям. Большинство римских авторов попрежнему включало славянские территории в понятие Сарматии. Эта тенденция сказывается в большом труде древнего географа Птолемея (составленном около 160—180 гг.), который территорию к востоку от Вислы и Карпатских гор называл Европейской Сар-матией, а Балтийское море — Сарматским океаном.

Венедов Птолемей упоминает среди племён Европейской Сарматии, помещая их по всему Венедскому заливу (так он называет юго-восточную часть Балтийского моря) и далее в глубь Европы. Определить точно восточную границу венедов по данным Птолемея довольно трудно, однако то обстоятельство, что древний географ помещает Венедские горы далеко от балтийского побережья, позволяет думать, что, по его мнению, территория венедов была значительной. Данные Птолемея также показывают, что в его время название венедов уже приобрело значение обобщающего имени многих племён и порождало географические наименования — Венедский залив, Венедские горы. Среди географических названий карты Птолемея встречаются славянские термины, как, например, название города Калисия (сохранившееся до сих пор в названии Калиш), наименование горы Бодин и некоторые другие. Наряду с общим наименованием — венеды — Птолемей знает и славян в качестве одного из венедских племён под именем стлаваны или суовены.

Несколько иначе область обитания венедов показана на римской дорожной карте IV в. н. э. (так называемая Певтингерова карта), где венеды помещены у западных склонов Карпат и на Нижнем Днестре. Видимо, эта римская дорожная карта отразила начало движения славянских племён к Дунаю. Рассмотренные выше сведения древних писателей о распространении славян в I—IV вв. н. э. позволяют предположить, что эти племена занимали территорию от берегов Балтийского моря до северных отрогов Карпатских гор, гранича на западе с германцами и кельтами, на юге и юго-востоке — с сарматами; восточная граница славянских племён для этого времени не может быть определена.

Древнеславянскии язык


Важные исторические данные доставляет анализ славянских ЯЗЫКов. Все они — русский, польский, полабский, лужицкии, чешский, словацкий, болгарский, сербохорватский и словенский — происходят от древнеславянского языка. Этот язык, как общий язык для всех славянских племён, существовал, повидимому, ещё в первой половине I тысячелетия н. э. Даже в IX в., когда в русских летописях уже упоминались отдельные славянские народы — болгары, чехн, ляхи и др., летописцы отмечали, что все они говорят на одном славянском языке. Учёные, исследовавшие древне-славянский язык, определили, что сложившиеся на его основе обособленные славянские языки появились лишь в тот период, когда славяне давно уже пользовались железом и имели значительно развитые ремёсла.

Действительно, у славянских народов едины не только названия всех общеупотребительных металлов — железа, золота, серебра, меди и олова, но и

многочисленных изделий из железа. Таковы, например, названия: коса, долото, клещи, секира, серп, мотыга, пила, стремя, острога и многие другие. Весьма важно, что и названия земледельческих орудий — плуг, рало, лемех — едины у всех славян. Характерно, что ремесленная терминология также восходит к общеславянскому языку, как и самое название «ремесло» и многочисленные названия профессий — кузнец, гончар, суконщик, ткач и т. д. Эти данные показывают, что общеславянский язык-основа сохранялся довольно долго. Учёные-лингвисты считают возможным отнести процесс его разделения только к середине I тысячелетия н. э.

Археологические источники


Следует отметить, что до сих пор вопрос об археологических данных по истории славянских племён в первой половине I тысячелетия н. э. представляет весьма сложную проблему Дело в том, что археологические памятники на древних славянских землях ещё в конце XIX в. были известны очень плохо, да и в настоящее время остаётся много неизученных территорий. Сравнительно небогатый инвентарь могил с трудом поддавался определению и датировке, а это, в свою очередь, затрудняло определение археологического материала городищ. Наиболее характерны для конца 1 тысячелетия до н. э.— первой половины I тысячелетия н. э. археологические памятники в виде больших бескурганных могильников с различными обрядами погребений: трупоположениями и трупосожжениями. Остатки после трупосожжений заключены в урну, трупы положены в землю без урны. Так образовались кладбища, получившие, как уже указывалось выше, у археологов название «полей погребальных урн», или «полей погребений». В XIX в. учёные спорили о том, кому принадлежали обнаруженные в Средней Европе поля погребений—славянам, германцам, фракийцам или кельтам. Такая постановка вопроса была сама по себе неверна, так как обряд захоронения на полях погребальных урн принадлежал не одному только племени, а всем вышеперечисленным племенным массивам. Известный чешский археолог и историк Любор Нидерле, поддерживая мнение П. Шафарика и других чешских, а также польских археологов, указал, что можно говорить о славянской принадлежности только тех памятников полей погребений, которые находятся в пределах предполагаемого по письменным источникам расселения древнеславянских племён.

Эта точка зрения Л.Нидерле относительно этнической принадлежности носителей культуры полей погребений Средней Европы нашла подтверждение в последующих работах археологов. Польские учёные, исследовавшие культуру полей погребений на территории Польши, пришли к выводу, что носителями этой археологической культуры были венеды, так как её территория в основном совпадает с территорией, отводимой западной группе этих племён Плинием, Тацитом и Птолемеем.

Поля погребений к востоку от верховьев Днестра были открыты только в конце XIX в. известным русским археологом В. В. Хвойкой, исследовавшим их на территории Среднего Поднепровья. Изучение уже первых памятников этой культуры позволило. В. В. Хвойке утверждать, что они принадлежат древним славянам. Работы В. В. Хвойки были продолжены советскими археологами, раскопавшими и изучившими много новых поселений и могильников культуры полей погребений, которых теперь известно более 400. Эти раскопки показали, что не только Среднее, но и Верхнее Поднепровье в первой половине I тысячелетия было заселено славянскими племенами, хоронившими своих покойников на полях погребений и значительно отличавшимися образом жизни от соседних племён —кельтов, фракийцев и других, имевших подобный же обычай захоронения. Вместе с тем стало известно,, что славянские племена Поднепровья очень близки славянским племенам Повисленья. Внутри этого единого массива славянских племён наблюдаются некоторые местные отличия, давшие основание археологам говорить о нескольких археологических культурах. Это оксывская культура в Нижнем Повисленье, пшеворская культура в бассейне Средней и Верхней , Вислы. Последняя близка к зарубинецкой культуре славянских племён Среднего и .Верхнего Поднепровья.

Образ жизни и уровень развития производства всех славянских племён этого времени столь близки, что можно отметить только некоторое отличие исторического развития западных славянских племён от истории их восточной группы.

Западвые славяне в I-IV


Племена, жившие к западу от верховьев Днестра, в междуречье Одера и Вислы и в бассейне Вислы, помимо давнего имени венедов, стали обозначаться в IV—VI вв. общим названием склавинов, т. е. славян.

Некоторые сведения об их жизни сохранились в описании Тацита, который, противопоставляя венедов кочевникам-сарматам, сообщает, что венеды строят прочные дома. Другой характерной особенностью венедов Тацит считает их умение быстро передвигаться пешком, в отличие от сарматов, проводящих жизнь на лошадях. Краткий рассказ Тацита ясно передаёт черты, свойственные быту земледельцев, жителей лесной полосы, использующих коня главным образом для земледельческих работ. Венеды были земледельцами и имели сравнительно слабо развитое ремосленное производство, долгое время сохранявшее характер домашнего ремесла. Например, гончарный круг распространился у венедов только к середине I тысячелетия. Правда, сделанная от руки чёрная лощёная посуда обитателей Повисленья имела высокое качество, отличаясь тщательной выработкой, разнообразием форм и обильной орнаментацией. Примечательно, что венеды с ранних времён были знакомы с металлургическим производством. На их территории обнаружено несколько металлообрабатывающих центров I—V вв. с домницами (печами для выплавки железа); в быту населения металлические изделия имели широкое распространение.

В южных областях, где венеды тесно соприкасались и даже смешивались с кельтами и фракийцами, наблюдается более высокое развитие ремесленного производства. Указанное явление ярко иллюстрируется возникновением на землях смешанного венсдо-кельтского населения таких крупных ремесленных пунктов, как Иголомня (под Краковом), где открыто несколько десятков гончарных печей IV в. н. э. Более развитое ремесло отмечено и у тех венедских племён, которые жили по соседству с фракийцами. Однако общий уровень производства у венедов ещё не достиг той ступени, когда ремесло выделяется в самостоятельную отрасль, что и определяло сохранение ими первобытно-общинного строя.

Всё же в рассматриваемый период можно наблюдать признаки начавшегося разложения родо-племенных отношений среди западных славян. Уже в III—V вв. н э. среди населения заметно значительное экономическое неравенство. Социальное расслоение проявляется не только в отличии инвентаря бедных и богатых могил, но даже и в размещении богатых погребений отдельно от захоронений рядовых общинников (например, Вымысловский могильник на Познанщине).

Племенная знать венедов накапливала большие богатства, что позволяло ей приобретать дорогие товары, привозившиеся из соседних римских провинций. Зажиточная часть населения пользовалась в большом количестве привозными украшениями, дорогой бронзовой, серебряной и стеклянной посудой, оружием и т. д. Значительное число привозимых к венедам товаров происходило из Галлии, Паннонии и других западных римских провинций, однако целый ряд товаров доставлялся через посредство причерноморских центров. Следует отметить, что торговля венедов с римским миром велась через Балтийское море и устье впадающих в него рек, а также по многочисленным сухопутным дорогам. Сопоставление римского импорта в земли восточных славян и в земли венедов показывает, что последние вели более интенсивную торговлю. При этом даже возможно, что среди южных пограничных племён интенсивность обмена привела к использованию римской чеканной монеты, тогда как в центральных венедских областях торговля сохраняла меновой характер.

История западных славян в рассматриваемое время ещё весьма неясна. Тацит сообщает, что венеды, «разбойничая, бродили в пределах между певкинами и фенами». Повидимому, в I—IV вв. венеды уже составляли союз родственных Племён, оберегавших свои территории и часто нападавших на соседей. Это подтверждается той большой ролью военного дела в жизни венедов, которая ясно прослеживается по инвентарю их погребений, а также знакомством римлян с вооружением венедов, что нашло отражение в рассказе Тацита о носящих щиты венедах.

В конце II в. н. э. через земли венедов на юго-восток прошли племена готов. Обстоятельства этого передвижения пока неизвестны. Повидимому, некоторая часть венедов примкнула к готам и вместе с ними принимала участие в войнах середины III в. на Дунае. На это указывает титул «венедский», который носил один из римских императоров тех лет. Повидимому, какая-то часть венедов в это же время признала свою зависимость от готского вождя Германариха, как сообщает историк Иордан.

В III в. начинается распространение западных славян на соседние земли Из северо-восточных областей Чехии они постепенно продвинулись на всю территорию страны, как показывает распространение славянской керамики так называемого «пражского типа» в последующие столетия. Этот процесс сопровождался славянизацией прежнего кельтского населения чешских земель. Возможно, что к III—V вв. относятся также движения славян на юго-запад от Эльбы и Одера.

Повидимому, в IV в. южная часть славянских племён подверглась нападению гуннов. Однако основной массив венедских племён не был ими затронут, и на этих землях, как и в Северном Приднепровье, продолжался процесс дальнейшего социально-экономического и политического развития славян.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Восточные славяне


Жизнь племён, обитавших в лесистых областях Среднего и Верхнего Поднепровья, отличается более медленным развитием производства и общественных отношений. Эти славянские племена известны по памятникам зарубинецкой археологической культуры (II в. до н. э. — II в. н. э.), местные варианты которой очень мало отличались друг от друга. Возможно, что часть памятников Черняховской археологической культуры (II—IV вв. н. э.) тоже принадлежала славянам.

Медленное развитие земледелия определяло сохранение указанными славянскими племенами первобытно-общинного строя и в начале I тысячелетия н. э. Их укреплённые городища обычно располагались по нескольку посёлков рядом, что позволяет считать их принадлежащими одному роду. Составлявшие род патриархальные семьи жили уже в отдельных домах. В некоторых местах это были наземные жилища со стенами из плетня, обмазанного слоем глины.

Некоторые группы славян в первые века нашей эры продвинулись от Среднего Поднепровья, повидимому, к Северному Донцу и верховьям реки Сейма. Распространение на восток было началом расселения славянских племён, происходившего в последующие столетия.

Заселяя территории сарматских племён, славяне частично оттесняли сарматов на юг и восток, частично ассимилировали. Следы общения славян с сарматами бесспорно засвидетельствованы появлением у сарматов личных имён «Ант» и «Хорват», которые во II—IV вв. н. э. употреблялись даже сарматами, обитавшими далеко на юге, в Танаисе и Пантикапее.

Основным занятием населения было, как и раньше, земледелие, наряду с которым значительную роль играли охота и скотоводство. В первых веках нашей эры земледелие достигло более высокого уровня вследствие усовершенствования орудий производства: вместо прежних деревянных пашенных орудий у славян получило распространение рало с железным наконечником, что должно было повысить производительность земледельческого труда.

Одновременно с ростом земледелия и скотоводства развивались и другие отрасли общественного производства. Уже в первых веках нашей эры можно отметить обособление металлургического и кузнечного ремёсел. Распространённость железных орудий в Верхнем Поднепровье указывает даже на большее развитие металлургии здесь, чем в Среднем Поднепровье. Однако все остальные отрасли ремесленной деятельности сохраняли ещё характер домашнего ремесла, Даже гончарное производство не выделилось ,в самостоятельное ремесло, и посуда изготовлялась от руки. Ремесленное производство в целом было ограничено, так как его продукция расходилась внутри узкого круга потребителей.

Вопрос о развитии торговли у восточных славян в первые века нашей эры исследован ещё недостаточно. О внутренней торговле между племенами иока ничего не известно. Внешние связи характеризовались относительно слабым контактом с областями средиземноморского бассейна. Это подтверждается указанным выше смутным знакомством римских авторов со славянами. Материал из поселений свидетельствует о другом направлении меновых и культурных отношений — на запад, к населявшим Чехословакию кельтским племенам и, что вполне естественно, к западнославянским племенам Повисленья. Это заключение, однако, следует считать предварительным, так как из нескольких десятков поселений изучаемых цлемён раскопаны только единицы.

О социальном строе восточных славян приходится судить почти исключительно на основании археологических данных. Развитие производительных сил в рассматриваемое время достигло уже такого уровня, когда родовая община начала постепенно уступать место складывавшейся сельской общине — территориальному посёлку больших патриархальных семей. Сравнительно небольшие жилища первых веков нашей эры и находимый в них инвентарь показывают, что отдельная семья уже владела орудиями производства и запасами.

Показателем начавшегося разложения первобытно-общинного строя у восточных славян служит наличие у них рабства, о чём сообщают более поздние византийские писатели. Хотя эти сведения, относящиеся уже к VI в., подтверждают, что и в это время институт рабства у славян был мало распространён и носил патриархальный характер, однако можно предполагать, что зарождение рабства относится ещё к предыдущим столетиям. Об этом свидетельствует наличие у славян в VI в. обычного права, запрещавшего порабощение соплеменников. Несомненно, в изучаемый период рабство не играло сколько-нибудь заметной роли в производстве.

Племенная организация у восточных славян известна сравнительно мало. По-видимому, каждое племя управлялось своим вождём, наряду с которым существовали совет старейшин и общее собрание племени. Можно думать, что к концу рассматриваемого периода уже началось образование славянских племенных союзов, столь сильных в VI в.

История восточнославянских племён в первые века нашей эры известна крайне недостаточно. В конце II в. н. э. на нижнем течении Дуная и в Северо-Западном Причерноморье появились племена готов, пришедшие из Юго-Восточной Прибалтики. Движение готов и появление их в Причерноморье не оказало заметного влияния на славянские племена Невидимому, пришедшие с берегов Балтийского моря готские племена были не очень многочисленны, и, кроме того, они сравнительно быстро прошли на Дунай, в пределы фракийских племён. Ближе всего с готами, в частности с остготами, славянские племена столкнулись лишь в IV в. н. э.

Черняховская культура


Во II—IV вв. н. э. на всей территории от Среднего Поднепровья до Южного Буга, Днестра и Прута распространяется так называемая Черняховская культура полей погребений, получившая своё название от села Черняхов, Киевской области УССР, еде был открыт и раскопан обширный могильник, насчитывающий несколько сот захоронений— трупоположений и трупосожжений.

Черняховская культура представлена многочисленными поселениями и могильниками. Поселения — большие неукреплённые селища (их насчитывается в настоящее время уже несколько сот) — расположены по берегам рек и ручейков, вдоль их южных и восточных склонов. Жилища в поселениях наземные или несколько углублённые, и те и другие — дерево-глинобитные. Поблизости от поселений располагаются могильники, обычно довольно больших размеров, с трупосожжениями и трупоположениями, обставленными сосудами и снабжёнными типичными для данной культуры мелкими украшениями и предметами домашнего обихода. Керамика, как сопровождающая захоронения, так и с поселений, серого и черного цвета, великолепного качества, разнообразных форм, нередко украшенная орнаментом, в огромном своём большинстве сделана на круге. Довольно многочисленна, особенно на поселениях, импортная посуда, в частности амфоры, в которых с юга, из северочерноморских городов, доставлялись растительное масло и вино. Встречается и стеклянная посуда, а ещё чаще — стеклянные бусы, бронзовые, а иногда и серебряные фибулы, пряжки, подвески, костяные гребни и т. д. Совершенно отсутствует оружие.

Создателями Черняховской культуры были земледельческие племена, которые достигли несколько более высокого уровня развития, чем их северные соседи. Ремесленное производство характеризуется появлением гончарного круга, употребление которого было заимствовано этими племенами из областей римского мира.

Общественный строй носителей Черняховской культуры отмечен возникающим имущественным неравенством членов племени. Инвентарь погребений и состав кладов показывают, что в руках отдельных лиц скапливались сокровища, включавшие ценные предметы и римские серебряные монеты. Примечательно, что, собирая римское серебро, это население не сохраняло медной монеты. Известны клады, содержащие сотни императорских серебряных монет, общий вес которых достигает 4— 20 кг.

Носители черняховской культуры находились в тесном общении с Северным Причерноморьем и дунайскими провинциями, свидетельством чего являются, помимо монет, многочисленные находки амфор и инкрустированных металлических украшений из причерноморских центров, краснолаковая керамическая посуда, стеклянные изделия и т. д. Этот приток монет и вещей так называемой «провинциальной римской культуры» несколько сократился с середины III в. н. э. в связи с начавшимся передвижением европейских племён и натиском их на границы Римской империи.

Этнический состав носителей черняховской культуры при современном состоянии науки трудно определить более точно. Очевидно, носителями её в разных местностях были различные этнические элементы, жившие по соседству друг с другом. Например, в Поднестровье это были фракийские племена и та часть готов, которая там осела. В Среднем Поднепровье в создании тамошнего варианта черняховской культуры участвовала часть, повидимому, славянского населения, смешавшегося здесь с давним сарматским населением.

Племена Северо-Восточной Европы

Прибалтийские племена


Значительные изменения происходят в это время в жизни племён Прибалтики — предков современных литовцев, латышей и эстонцев. Эти племена знали употребление бронзы и железа до начала нашей эры. Но металлы ещё не играли большой роли в их быту. Хотя при раскопках находят отдельные орудия из бронзы и железа и формочки для литья бронзы, подавляющее большинство орудий всё ещё изготовлялось из камня, кости и дерева. Примитивные металлические вещи поступали в основном от племён Юго-Запада и Среднего Поднепровья. Это были бронзовые и-жеЛезные топоры, бронзовые наконечники копий, железные серповидные ножи. Земледелие было ещё развито слабо. Главным источником существования являлось скотоводство, уже оттеснившее на второй план охоту, рыболовство и бортничество. Нуждаясь прежде всего в хороших пастбищах для скота, .население Прибалтики в конце I тысячелетия до н. э. осваивало лишь долины рек. Здесь археологи находят курганы, сложенные из камня и земли над расположенными в несколько ярусов погребальными урнами или стоящими на земле каменными ящиками. В этих курганах хоронили членов одного рода. Целые родовые общины жили в поселениях, окружённых земляными валами и оградами из брёвен. Жилища: с плетёными из ветвей и обмазанными глиной круглыми стенами и коническими, державшимися на столбах крышами помещались внутри пространства, окружённого валом, который должен был служить защитой при столкновениях между родами и племенами, возникавших из-за обладания скотом и пастбищами.

В первые века нашей эры картина совершенно меняется. Особенно быстро идёт развитие племён Южной Латвии и Литвы, .втянутых в торговлючс РИМСКОЙ империей и славянами, жившими по берегам Днепра и Вислы. По их территории пролегал путь римских купцов, скупавших прибалтийский янтарь, который пользовался большим спросом в Италии и провинциях. Даугава связывала Прибалтику со славянами Поднепровья. В её бассейне находят римские металлические и ювелирные изделия, римские монеты, украшенные эмалью вещи из Среднего Поднепровья. Вместе с тем возрастает импорт железа и одновременно обработка местного железа — болотных руд. Железные изделия вытесняют костяные и каменные. Появляются специалисты-кузнецы. В могиле одного кузнеца найдены его инструменты — клещи, молоток, зубило. Для обработки дерева использовался уже железный скобель.

Усовершенствование орудий производства позволило развить земледелие, которое становится ведущей отраслью хозяйства. В погребениях первых веков нашей эры появляются серпы, мотыги, ножи, а затем и косы,. К началу нашей эры была введена в употребление деревянная соха. Земледелие становится пашенным, очевидно, начинает применяться тягловая сила скота. Под пашни расчищаются леса. Осваиваются культуры ржи, овса, ячменя, льна, репы, гороха. Укреплённые родовые поселения сменяются поселениями больших, а затем и малых семей, которым развитие земледелия дало возможность расселяться по более обширным территориям.

Так происходит разложение рода, и вследствие развития обмена отдельные семьи, в частности родовых старейшин, накопляют известные богатства. Племена, жившие к югу от Даугавы, создают особую материальную, культуру, которая охватывала территорию современных Латвии, Литвы н Калининградской области. В это время формируются те летто-литовские племена, которые были предками латышского и литовского народов.

К северу от Даугавы складываются эстонско-ливские племена, несколько отстававшие в своём развитии от южных племён. Правда, и здесь в начале нашей эры увеличивается количество привозных и местных изделий из бронзы и железа, но техника обработки последних стоит значительно ниже. Земледелие стало и здесь преобладающим, но господствовала не пашенная, а подсечная система. В качестве основного земледельческого орудия помимо мотыги применялась лишь лёгкая деревянная соха, которую люди волокли сами. Подсечное земледелие требовавшее значительных усилий большого числа людей, тормозило разложение рода.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Финно-угорские племена


В Первой половине I тысячелетия н. э. известное развитие переживают и финно-угорские племена, жившие в бассейнах Оки и Камы. У античных авторов финно-угорские племена упоминаются под именем фенов (Тацит) или финнов (Птолемей), а возможно и эстиев (Тацит), хотя наименование «эстии» могло в это время относиться и к прибалтийским племенам. Первое упоминание отдельных финно-угорских племён Восточной Европы встречается у готского историка Иордана, который приписывает «царю готов» Германариху победы над мордвой («морденс»), мерей («меренс») и другими племенами Археологические данные позволяют проследить судьбу финно-угорских племён и на более ранних этапах их развития. Так, они показывают, что в первой половине I тысячелетия н. э. у финно-угорских племён железо окончательно вытеснило бронзу, из которой изготовлялись теперь только ювелирные изделия - пряжки нагрудные бляхи, фибулы, браслеты, подвески, ожерелья, характерные женские голов ные уборы с венчиками и подвесками в виде колокольчиков, оканчивающиеся спиралью серьги. Оружие, из которого наиболее употребительны были копья дротики, топоры и сходные с римскими мечи, изготовлялось из железа или снабжалось железными частями: наконечниками и т. д. Вместе с тем многие предметы, в частности стрелы, попрежнему выделывались из кости. Как и раньше, большую роль играла охота на пушных зверей, мех которых шёл на вывоз.

К концу первой половины I тысячелетия усиливаются торговые связи прикамских племён с Ираном и Восточной Римской империей. В Прикамье, особенно в районе Соликамска и Кунгура, часто встречаются украшенные высокохудожественными изображениями серебряные позднеантичные и сасанидские блюда, поступавшие сюда в обмен на меха и, невидимому, находившие применение для нужд культа. В бассейне Оки продолжает возрастать роль коневодства. В могилах мужчин, а иногда и женщин, находят конскую сбрую, откуда можно заключить, что лошади теперь уже служили и для верховой езды. Вместе с тем сохранившиеся в могилах остатки шерстяных тканей говорят о развитии овцеводства, а остатки льняных материй, находки серпов н мотыг — о том, что финно-угорским племенам было знакомо и земледелие.

Имущественное неравенство было уже довольно значительным. Наряду с бедными могилами, где найдены только ножи или вовсе не обнаружено никаких вещей, встречаются богатые погребения с большим количеством украшений, оружия и т. п. Особенно много ювелирных изделий встречается в женских могилах. Однако имущественное неравенство, повидимому, ещё не привело к разложению родового строя, так как в руках отдельных лиц скапливались лишь предметы личного обихода. О длительном сохранении прежних форм жизни свидетельствует сходство финноугорских городищ первых веков нашей эры с более ранними. Так, пьяноборская культура на Каме, сменившая ананьинскую, отличается от неё лишь стилем бронзовых изделий и преобладанием железа.

Значительный интерес представляют памятники культа и произведения искусства. Для последнего характерны бронзовые рельефные подвески, изображающие оленей, орлов с человеческим лицом на груди, ящеров, семиголовых лосей, людей, а также маленькие бронзовые и свинцовые идолы в виде птиц, зверей и людей. Около 2 тыс. таких фигурок найдено в 20 км от города Молотова, вниз по Каме, где, повидимому, существовало святилище бога, которому их приносили в жертву. Там же обнаружено огромное количество костей различных жертвенных животных, около 2 тыс. костяных и железных наконечников стрел и около 15 тыс. стеклянных золочёных бус. Другой памятник культа — пещера на реке Чусовой, где найдено несколько тысяч костяных и железных наконечников стрел. Археологи считают, что в этом месте в связи с какими-то религиозными обрядами происходили состязания лучников.

Сарматы


В южнорусских степях, на Дону, в Нижнем Поволжье и на рубани главную роль в I—II вв. играли кочевые племена сарматов. Распространившись на этой территории, они оттеснили скифов, которые сохранили своё господствующее положение только в Крыму. От Меотиды (Азовского моря) до Поднепровья жили роксоланы, которые, по мнению некоторых исследователей, представляли союз кочевых сарматов и земледельческих племён Поднепровья—росов, или рокосов. Археологи высказывали также предположение, что известные особенности культуры полей погребений на левом берегу Днепра объясняются проникновением туда сарматов. В середине I в. сарматское племя язигов и часть роксоланов дошли до Дуная; часть сарматских племён вышла в непосредственное соседство с Северным Причерноморьем.

Степень развития отдельных сарматских племён была различной. Те из них, которые соприкасались с городами Причерноморья и находились с ними в торговых сношениях, развивались быстрее и оказывали, в свою очередь, большое влияние на эти города. Часть сарматской знати селилась в них, смешиваясь с местной знатью. Сарматские же племена поволжских степей в первые два века нашей эры стояли на значительно более низкой ступени развития. У них ещё были сильны пережитки матриархата, торговые связи с рабовладельческими обществами почти отсутствовали. Это были прекрасные воины, создавшие тяжёлую конницу и сражавшиеся длинными мечами и копьями в противоположность лучникам-скифам. Некоторые исследователи считают, что у этих сарматских племён уже были рабы, но если это и так, то рабство могло иметь у них только примитивный характер и развилось лишь на юге, где соприкосновние с городами Причерноморья способствовало ускорению их социальной дифференциации. Раскопки, производившиеся в Поволжье, показывают, что в первые два века нашей эры имущественное неравенство и, следовательно, общественное расслоение были здесь мало заметны.

Племена Северного Кавказа.

Область расселения сарматов наряду со степями Восточной Европы захватывала и степи Северного Кавказа. Рядом с ними по берегам Меотиды (Азовского моря) и по Гипанису и общественный строй (Кубани) жили меоты, а в горных областях вдоль Центрального хребта — племена кавказского происхождения, примыкавшие по своей этнической принадлежности к населению Закавказья — албанам, иберам, сванам. У сарматских племён в степях господствовало кочевое скотоводство, однако часть населения перешла к оседлой жизни; у кавказских горцев основной формой хозяйства было яйлажное скотоводство; местами оно дополнялось примитивным земледелием и охотой.

О развитии оседлого образа жизни как у сарматских, так и у других племен Северного Кавказа можно судить по данным античных авторов. В 40-х годах I в. н. э. боспорский царь Митридат VII после неудачной попытки освободиться из-под власти римлян бежал в степи Северного Кавказа. Странствуя среди сарматских племён, он попытался создать коалицию против своего брата Нотиса, захватившего боспорский престол, и против поддерживавших его римлян. Рассказ о произошедшей в связи с этим войне, сохранившийся у Тацита, даёт интересные сведения о положении Северного Кавказа в середине I в. н. э. В долине Гипаниса наряду с кочевым существовало частично и оседлое население. У меотийского племени дандаридов и сарматского племени сираков имелись укреплённые города (Соза, Успа). Правда, стены их строились не из камня, а из плетней с насыпанной между ними землёй, а сами эти города представляли, по всей вероятности, укреплённые убежища, куда население собиралось в случае военной тревоги. Возможно также, что часть населения кочевала летом в степях, а зимой собиралась в города. Тем не менее само по себе наличие городов указывает на то, что у племён Северного Кавказа начался переход к оседлой жизни, хотя кочевое хозяйство ещё продолжало играть основную роль.

Являлись ли упоминаемые Тацитом дандариды, сираки, аорсы племенами в точном значении этого слова или союзами кочевых племён, сказать трудно. Во всяком случае государство у них, невидимому, ещё не сложилось; во главе отдельных племенных образований стояли военные предводители, которых римляне трактовали как варварских царей.

Процесс разложения первобытно-общинного строя зашёл у населения долины Кубани достаточно далеко. Когда римляне осадили один город, население его предлагало им выдать, если они пощадят город, 10 тыс. рабов; цифра эта, по всей вероятности, сильно преувеличена (вряд ли всё население города достигало такой величины), но сам по себе факт свидетельствует о значительном развитии социального неравенства. Наряду с настоящими рабами представители знати могли в данном случае выдать и своих свободных, но более бедных и эксплуатируемых сородичей.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Племена Алтая в Минусинской котловины


Наиболее развитыми областями Сибири в этот период продолжают оставаться Алтай и Минусинская котловина. На смену тагарскому периоду в истории Южной Сибири окончательно приходит гунно-сарматский, который характеризуется выдвижением новых племён (гуннов на востоке, сарматов на западе) и дальнейшим углублением социальных противоречий в среде кочевников Казахстана и Южной Сибири. Весьма заметным в археологических памятниках Алтая становится гуннское влияние. Алтайские курганы этого времени во многом напоминают гуннские погребения в Ноин-Уле и других местах.

Среди курганов этого времени можно выделить три основных типа: бедные курганы рядовых свободных, более богатые, расположенные цепочками, и, наконец, огромные курганы, сложенные из камней, принадлежавшие, вероятно, наиболее знатным лицам (Шибе, Катанда и др.). Хотя эти курганы в подавляющем большинстве разграблены, всё же и то, что осталось, свидетельствует о том, что многие из них были богаче первого Пазырыкского кургана. На это указывает большое количество лошадей (в Шибе —14, в других курганах — до 16), а также огромные массы золота: в иных курганах, оставшихся неразграбленными в древности, но хищнически раскопанных в начале XVIII в., находили свыше пуда золота в каждом. В Катанде были найдены любопытные собольи одежды. Одна из них — мужская, имела вид шубы, верх которой был покрыт чешуевидным узором из кусочков горностаевого меха, выкрашенных в красный и зелёный цвета, и украшен множеством (более 5 тыс.) деревянных и кожаных бляшек, обтянутых листовым золотом. Другая одежда с длинной спинкой, несколько напоминающая фрак, была покрыта шёлком оливкового цвета и украшена по бортам и вдоль швов золотыми бляшками и полосками; эта одежда была, видимо, женской. Сохранность этих предметов объясняется тем, что содержимое Катанды, как и остальных курганов Алтая, было промёрзшим.

В курганах этого времени были погребены лица, занимавшие высокое общественное положение. Почти во всех погребениях вместе с умершим положены не только убитые лошади, но и убитые люди. В Шибе в большой колоде лежали искусственно мумифицированные трупы старика и ребёнка лет семи, в Караколе— мужчина и женщина, в Катанде — тоже, невидимому, мужчина и женщина. Очевидно, считалось, что жена или наложница должны сопровождать знатного человека в загробный мир.

Накопление богатств в руках знати вело к расширению обмена. Если раньше, в те времена, когда был насыпан первый Пазырыкский курган, внешние связи алтайских племён были ориентированы на Запад, то теперь наиболее сильным становится китайское влияние, проникающее через гуннов. Во многих курганах встречаются китайские изделия, в частности шёлк и вещи из китайского лака. Сохраняются связи и с Западом. В богатых погребениях этого времени часто встречаются мелкие штампованные золотые бляшки так называемого сарматского типа. Иногда они совершенно тождественны на «сём протяжении огромных степных пространств от Алтая до Волги, что указывает на оживлённый межплеменной обмен и даже на известное единство в материальной культуре кочевого населения европейско-азиатских степей.

Быт и хозяйство оседлого населения остались в основном прежними, но и здесь железо вытесняет бронзу. Очевидно, в связи с возрастанием военной активности кочевников вокруг оседлых поселений воздвигаются укрепления; часто эти поселения расположены на высоких мысах и защищены с трёх сторон обрывистыми склонами, а с четвёртой — валом и рвом. В могилах оседлых жителей появляются конские захоронения, чего раньше не бывало. Очевидно, оседлые жители в борьбе с конницей кочевников были вынуждены сами вступать в бой на конях.

История других областей Казахстана и Западной Сибири не может быть охарактеризована сколько-нибудь подробно. Археологические памятники, исследованные в степях к западу от Алтая, относятся в основном к рубежу нашей эры. В Барабинской степи, а также на правом берегу Иртыша, в районе Омска сохранились курганы, инвентарь которых в некоторых отношениях сходен с алтайским, но вместе с тем имеет и существенные отличия; в частности, в них нет конских захоронений. Тем не менее можно предполагать, что по социально-экономическому строю местные племена приближались к алтайским, хотя и были несколько примитивнее.

И здесь имущественное неравенство пустило корни: встречаются очень большие курганы с изделиями из золота и серебра. Для искусства и здесь характерен звериный стиль.

Как и на Алтае, по берегам Иртыша и Оби сохранились городища оседлого населения. Это последнее жило в полуземлянках и занималось скотоводством, земледелием и охотой. Но II в. до н. э. В могильниках появляются брошшвые и золотые украшения. Далее на запад, на территории Северного Казахстана, Южного Урала и Западной Сибири между Тоболом и Уралом, могильные памятники приближаются к сарматским могильникам Поволжья и Приуралья.

Сведения о племенах Алтая и Северного Казахстана для этого периода черпаются почти исключительно из китайской литературы. В степях между Или и Иртышом, но китайским данным, жили северные чеши. Далее на северо-восток от Алтая до енисейских степей локализовались динлины—древние европеоиды Западной Сибири. В последние столетия до нашей эры они стали смешиваться с наступавшими с востока монголоидами, и именно это смешанное население создало Щибе, Катанду и другие грандиозные курганы рубежа нашей эры.

История Минусинской котловины в последние века до нашей эры и в первые века нашей эры имеет много общего с историей Алтая. Здесь также к концу I тысячелетия до н. э. железо вытесняет бронзу. Ко II—началу I вв. дон. э. относятся позднетагарские курганы, расположенные в одиночку на больших расстояниях друг от друга, иногда громадных размеров и с каменными оградами из высоких плит. Они содержат обширные бревенчатые камеры, прикрытые толстым слоем коры и бересты, и большое количество погребённых (свыше 100). Часто встречается трупосожжение. Для инвентаря характерны железные изделия, гипсовые погребальные маски, глиняные сосуды на полых ножках, напоминающие этим сосуды из плиточных могил Забайкалья I тысячелетия до н. э. Встречается золото. Могильники этого типа к рубежу нашей эры распространяются к северу и северо-западу: их можно встретить в окрестностях Красноярска, Ачинска и Мариинска. Курганы эти, вероятнее всего, представляют собой захоронения целых больших семей. Во II—I вв. до н. э. татарскую культуру на Енисее постепенно сменяет таштыкская (от реки Таштык близ Минусинска), которая продолжает существовать до IV в. н. э., соответствуя гунно-сарматскому периоду в истории степей Европы и Азии. Таштыкцы, как и тагарцы, занимались мотыжным земледелием и оседлым скотоводством. В могилах в изобилии встречаются зёрна проса. Оружие и орудия труда — целиком железные. Таштыкские могилы содержат мумифицированные трупы, гипсовые маски, иногда очень точно передающие облик умершего, остатки деревянных луков, деревянную и глиняную посуду и т. д. На связи с Китаем указывают куклы в одеждах из шелка, берестяные сосуды, обтянутые китайским шёлком ханьского времени. Наряду с могилами таштыкского типа продолжали существовать каменные курганы с трупосожжением, бревенчатыми камерами, коллективными захоронениями (до 60 человек) и памятниками звериного стиля. Строителями этих курганов были скотоводы-полукочевники, разводившие лошадей, овец, коров и жившие бок о бок с населением, оставившим таштыкские могилы.

Как и на Алтае, европеоиды на Енисее начинают вытесняться монголоидами и постепенно смешиваются с ними. На смену европеоидным динлянам появляются монголоидные кыргызы, которых китайцы называли хягас, или хакаса, откуда идёт и современное наименование хакасов, до сих пор обитающих в окрестностях Минусинска. Впервые хакасы упоминаются около 100 г. до н. э. Сыма Цянем, который их локализует на Енисее рядом с динлинами. В дальнейшем хакасы частично оттесняют дишшнов на север и северо-запад, частично смешиваются с ними, на что указывают прежде всего погребальные маски, дающие европеоидный, монголоидный и смешанный антропологические типы, а также преемственность погребальных обрядов.

Хакасы, подчинившие себе динлинов, образовали по верхнему течению Енисея, включая и Туву, племенной союз. Быстрыми темпами идёт разложение первобытно-общинного строя, подготовляется возникновение государства хакасов, которое окончательно складывается в VI в.

В Забайкалье в III — II вв. культура плиточных могил переходит постепенно в гуннскую, которая продолжает существовать здесь и в первые века нашей эры и которая охарактеризована выше в связи с историей Центральной Азии.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Племена Дальнего Востока


Побережье Японского моря к северу от Кореи продолжали населять «люди раковинных куч». Около начала нашей эры они стали называться илоу (от маньчжурского еру — нора, пещера, откуда «илоу» — «жители пещер», или «обитатели землянок»). Основу их хозяйств составляли земледелие и скотоводство, хотя большую роль продолжали играть охота и рыбная ловля. Они сеяли пять видов хлебных злаков, разводили коров, лошадей и особенно свиней. Илоу добывали в своей стране яшму и охотились на соболей; в Китае были даже специально известны «илоуские соболя». Илоу жили в горах и лесах в землянках, в которые спускались по лестнице, летом ходили почти голые, зимой же одевались в шкуры животных и покрывали тело свиным жиром для защиты от ветра и мороза (аналогичный обычай известен у эвенков). Основное оружие составляли лук и стрелы с каменными наконечниками, которые смазывались ядом. Повидимому, этим илоу, упоминаемым в китайских источниках, принадлежат остатки древних поселений на Амуре.

Потомками древних жителей долины Амура были племена мохэ, которые известны из более поздних китайских источников. Мохэ состояли из семи племён. Они знали земледелие и скотоводство, сеяли рис, просо и пшеницу, разводили лошадей и свиней, добывали соль, гнали водку из риса, были знакомы с металлом. Мохэ вели деятельную торговлю с корейцами и китайцами, продавали им речной жемчуг, женьшень, соболей и кречетов, покупали у них металлические вещи, посуду, материи. Со временем в стране мохэ появляются и китайские колонисты. В V в. Китай начинают посещать посольства мохэ, вслед за тем часть их подчиняется Китаю. Племенная знать поддерживала господство Китая. Правители отдельных племён вводят подати и устанавливают податные округа. Жители побуждались к выполнению повинностей символической посылкой стрелы с тремя зарубками — факт, показывающий, что письменности у мохэ. ещё не было. Но и в среде мохэ постепенно складываются предпосылки для образования государства. В бассейне Уссури и по нижнему течению Амура жили более отсталые племена мохэ.

Далее начинались области, уже неизвестные китайцам. Сахалин, Курильские острова и северную часть Японских (особенно остров Иедзо-Хоккайдо) заселяли айны, которые и до сих пор составляют часть населения этих местностей. Айны являются наиболее яркими представителями курильской малой расы, представлявшей собой смешение местного монголоидного населения с австралоидами, проникшими с островов, расположенных на юго-востоке Азии.

В первые века нашей эры айны находились на стадии развитого неолита. Они пользовались каменными полированными топорами, мотыгами из сланца, грубыми глиняными горшками, сделанными от руки. Главными занятиями были охота и рыболовство, но им было известно и разведение проса. Из домашних животных айны знали только собаку. Летом они жили в круглых хижинах, зимой — в землянках. Жилища располагались скученно и укреплялись особыми валами, которые свидетельствуют о том, что уже имели место военные столкновения. Рядом с айнами и вперемежку с ними обитали нивхи (гиляки); они имели сходную с ними культуру, но отличались по антропологическому типу (более монголоидному) и языку.

Население Камчатки жило в это время ещё в условиях неолитического быта. Судя по поздним данным, юг Камчатки населяли ительмены («камчадалы»), север — нымыланы (коряки). Орудия делались ими из камня, в том числе из обсидиана, шлифовал ись и ретушировались. Из камня делались также грузила для сетей и лампы-жирники, которыми освещались полуподземные помещения. Множество мелких вещей (наконечники стрел и гарпунов, части собачьей упряжи и т. д.) делалось из кости. Посуда изготовлялась из глины и дерева. Пищу варили в деревянных сосудах, опуская в них раскалённые камни. В материальной культуре есть кое-что общее с культурой айнов. Металлические (медные и железные) предметы попадали сюда главным образом через айнов. Владелец куска железа помещал его перед своим жилищем, как зримое свидетельство богатства. Население жило первобытно-общинным строем, обмен с соседями был случайным.

На севере Камчатки древние поселения окружались круглыми валами в виде сплошного кольца, причём землянки также имели круглую форму, как у позднейших вымыланов. Население находилось на уровне позднего неолита. Большое значение приобрела здесь обработка кости, из которой делались наконечники стрел, крючки, ножи, ложки, лопаты, мотыги, полозья и другие части саней. Керамика имеет черты сходства с керамикой Прибайкалья и долины Амура. Люди жили оседло, занимались охотой и рыболовством, спорадически промышляли морского зверя.

Поздненеолитические памятники представляют собой переход от неолита к так называемой пунукской стадии. Культура этой стадии имеет много общего с культурой племён Камчатки и Сахалина (подземные жилища, связанные с ними лампы-жирники, грубая керамика, езда на собаках), но к этому времени повышается общее материальное благосостояние населения: расширяется охота на китов, увеличиваются размеры жилищ. Позднее появляются отдельные железные предметы и укреплённые поселения. У современных чукчей сохранились ещё легенды, связанные с этими памятниками, которые они считают принадлежащими своим предкам.

К западу от Чукотки и устья Колымы существовала культура, родственная описанной выше.

К I тысячелетию относятся остатки оседлого поселения зверобоев на полуострове Ямал, пользовавшихся орудиями из камня и кости, но уже знакомых и с металлами.

Около г. Салехарда обнаружены стоянки более отсталых племён охотников и собирателей, живших, однако, оседло и знавших гончарное ремесло.

Выше по Оби, близ Сургута, открыты могильники, свидетельствующие о знание населением этих мест металлов и зачатках у него имущественного неравенства. Предметы искусства указывают на связи с культурой степных кочевников («скифские» вещи).