О мастерах, колдунах, ведунах

Особую силу ведьмы и колдуны набирали в дни Агра-фены Купальницы (6 июля) и Ивана Купалы (7 июля).


Для предохранения от ведьм, которые на Аграфену имеют особую силу, на подоконники клали жгучую крапиву, а на пороге — небольшую осинку, непременно вырванную с корнем.

Травы в эти дни были в самом соку, а потому сбор лечебных кореньев и зелий накануне Ивана Купалы особенно важен. С ночи Аграфены Купальницы на утро Ивана Купалы, как говорят легенды, цветут волшебные травы: сон-трава, тирлич, колюка, папоротник, разрыв-трава, одолень-трава.

Многие растения в эту ночь приобретают магические свойства. Так, славяне верили, что если взять девясил, сорванный в ночь на Ивана Купалу, высушить и истолочь в порошок, смешать с серой амброй, потом носить его какое-то время в ладанке, а затем растворить в воде и дать выпить (или подмешать в еду) любимой девушке или женщине, то ответная любовь будет обеспечена.

7 июля, в день Ивана Купалы, или Ивана Т]равника, было принято соблюдать многие обряды и собирать травы, о чем мы расскажем в главе, посвященной зна-харям-травникам.

В этот же день купались в озерах и реках, а после купания людей купали там и лошадей хворых. В день Ивана Купалы от купания проходили решительно все болезни, только купаться надо между утреней и обедней. В некоторых местах существовало даже убеждение: кто в Купалу не станет купаться, тот колдун.

Еще в этот день жгли костры, и народ был уверен, что ведьмы собирали пепел от «купальских огней». У них в доме постоянно хранилась вода, вскипяченная вместе с этим пеплом. Когда ведьма хотела отправиться в полет, она опрыскивала себя этой водой и улетала на шабаш.

Народ был твердо уверен, что ведьмы в Ивановскую ночь летают на Лысую гору на помел ах. Это их ночь, ведунов, колдунов, домовых, водяных, русалок, леших. Белорусы из предосторожности запирали в ту пору лошадей, боясь, чтобы на них не поскакали ведьмы на Лысую гору. Малороссы для защиты от ведьм вешали на окнах и порогах дверей жгучую крапиву.

Эти оргии ведьм, помимо Ивановой ночи, обыкновенно совпадали с христианскими праздниками — Пасхой, Т]роицей, Ивановым днем, Рождеством. В малом размере шабаш справлялся также и в будни, один раз в неделю. Местом для этих сходок ведьм выбирались горы или равнины, перекрестки, кладбища, развалины.

На эти сходки, как мы уже говорили, ведьмы едут верхом на метлах и кочергах, предварительно намазавшись волшебной мазью. Путь идет обыкновенно через дымовую трубу по воздуху, высоко над землей, иногда же ведьмы бегут туда пешком в образе собаки, кошки или зайца.

Посещение шабаша было обязательно для ведьмы, потому что на шабаше происходило поклонение Сатане и совершались акты преданности ему и отступления от Бога и Церкви.

Оргии продолжались до зари и пения петухов. Тогда всё исчезало и все разлетались в разные стороны. На пути ведьмы разбрасывали свои мази и яды на поля, скот и людей и сеяли повсюду порчу и пагубу. Чтобы вернуться незамеченной домой, ведьма часто принимала образ какого-либо домашнего животного — собаки или кошки.

8 июля, в день Февронии Русальницы, колдуны и ведьмы выжимали сок из собранной накануне тирлич-травы, которая наводит злые чары и дает молодость. Трава тирлич, по преданиям, должна была собираться на Лысой горе близ Днепра под Киевом. Тирлич входил в состав мази, которой натирались ведьмы для полета на шабаш, поэтому в народе траву называли «колдуновой» и «ведьминым зельем».

Зельем, сваренным в горшке, ведьмы мазали себе под мышками и под коленками, а затем вылетали в трубу.

Но любой нечистой силе приходит когда-нибудь конец. По мнению русского народа, случается это 12 августа, в Силин день, когда «обмирают ведьмы». Происходит это будто бы оттого, что они опиваются молоком. Ведьмы сначала задаивают коров до смерти, в потом «обмирают». Уж если «обомрет» ведьма, то ее ничем не пробудишь. Жги скорее пяты соломой- дело пойдет на лад: вся ведьминская сила в землю уйдет, и можно уже не опасаться ее козней.

Страшно смотреть на ведьму, когда она обомрет: под ней и земля трясется, и в поле звери воют, и от ворон на дворе отбоя нет, и скот не идет на двор, и в избе все стоит не на месте. Если жечь пяты, то проснется она — очнется. Говорят старухи, что ведьмы после такого пробуждения никогда уже не дотрагиваются до коров и не смотрят на молоко.

У знахарей можно было купить разные снадобья, спасающие коров от нападения ведьм: те просто не могли к ним подойти. Тем не менее крестьяне знали, что такие зелья не всегда помогали. Хитрые ведьмы умели преодолевать силу знахаря: они подходили к коровам задом, как будто не приближались к ним, а наоборот, уходили.

Но если обсыпать дом и дворовые постройки собранным в день Маковея, 14 августа, маком (но это должен быть непременно дикий мак-самосейка и освященный в церкви) — то ведьмы ничего не смогут сделать с живущей там семьей. Надо сказать, что мак в русской традиции — мифопоэтический образ сна и смерти, а цветущий мак — небывалой красоты. Мак широко применялся колдунами и знахарями.




Умирали и ведьмы, и колдуны страшно, так как считалось, что им черт не дает умирать. Потому ведьма и колдун перед смертью старались передать свои знания другому, так как оставить их при себе — грех. В случае трудной смерти поднимали «кочет», передние стропила крыши, вбивая под него клин или «конь снимали» («конек» — украшение на передних стропилах крыши). Считалось, что, если заглянуть сквозь это отверстие внутрь избы, можно было увидеть, как черти терзают душу колдуна.

Ни в коем случае нельзя было встретиться с умирающим ведьмаком взглядом. Если считалось, что встретиться с остановившимся взглядом любого покойника — очень опасно, поскольку мертвый мог «увести за собой» (и именно поэтому практически у всех народов погребальный обряд требовал, чтобы покойникам закрывали глаза или вообще лицо), то посмотреть в глаза умирающего колдуна — просто смертельно. Во взгляде чародея сосредоточена сила, способная навредить не только людям, но и действующая не хуже любого природного катаклизма, от которого может произойти какое-нибудь стихийное бедствие.

Так, С. Максимов приводит рассказ о некоем колдуне из Орловской губернии Брянского уезда, дочь которого, повинуясь взгляду умершего, положила в его гроб свежей сжатой ржи. Тотчас же после похорон грянул гром, откуда ни возьмись явилась черная грозовая туча с градом — и выбила все посевы. С тех пор каждый год в день похорон этого колдуна стало постигать «Божье наказание» (самое удивительное, как пишет фольклорист, что действительно в 1883, 1884 и 1885 годах град при грозе побивал хлеб лишь в одной этой деревне), так что крестьяне наконец решили миром разрыть могилу и вынуть гнилой сноп. И только тогда, как утверждали в деревне, всё успокоилось.

После смерти колдуна от его трупа распространялся страшный смрад, и тело в тот же день разлагалось.

Еще в народе считали, что если над колдуном или ведьмой три ночи подряд читать Псалтырь, то каждую ночь умерший чародей будет подыматься из гроба и стараться схватить отчитывающего его. Если не испугаться, стоять в кругу, обведенном стальным ножом, и продолжать чтение молитв, то на третью ночь ведьмак умрет по-настоящему и никогда уж больше не будет пугать живых. Этот сюжет хорошо нам известен из повести «Вий» Н. В. Гоголя.[21]

Погребали колдунов и ведьм по христианскому обряду, как и прочих умерших естественной смертью крестьян, но иногда хоронили их поздно вечером. Это бывало тогда, когда родственники умершей, боясь «посещения ее из могилы», просили священника прочитать над нею «заклятые молитвы», а потому желали, чтобы было поменьше народа при исполнении этого обряда.

Часто ведьма после смерти приходила по ночам к своим домашним и занималась хозяйством, как при жизни. Чтобы избавиться от этих ужасных посещений ведьмы, ее прибивали к гробу колом или по крайней мере осиновыми кольями прибивали крышку к гробу. Также поступали и с начавшими «гулять» по ночам колдунами.

А главу эту нам бы хотелось закончить украинской сказкой «Остап купеческий сын отчитывает панночку», в которой рассказывается, как именно умирали ведьмы и как именно их отчитывали.

«В некотором государстве жил-был купец, у него был сын Остап. Выучился Остап грамоте и нанялся к одному богачу r работники. Хорошо он работал на него три года, получил за все это время жалованье и собрался домой.

Идет он дорогою, а навстречу ему нищий плетется — и хром, и слеп, и просит святой милостыньки Христа ради. Купеческий сын отдал убогому все заработанные деньги и пришел домой ни с чем- а тут несчастье — отец помер, надо хоронить да долги платить. С ног парубок сбился, но управился с делами и даже отцово дело продолжать стал: за торг принялся.

Вскоре прослышал он, что двое его дядьёв нагружают корабли товарами и хотят за море ехать. «Дай, — думает, — и я поеду! Авось дядья возьмут меня с собою» Пошел к ним проситься.

Дядья обещали. «Приходи, — говорят, — завтра!» — а назавтра чуть свет распустили паруса и уехали одни, без племянника.

Остап запечалился, но мать его была умная женщина и говорит ему:

— Не кручинься, сыночка! Ступай на рынок, найми себе приказчика — только постарей выбирай- старые люди — бывалые, на все догадливые. Как наймешь приказчика, изготовь корабль и поезжайте вдвоем за море. Бог не без милости!

Остап купеческий сын послушался, побежал на рынок, а навстречу ему седой старичок:

— Куда спешишь, добрый молодец?

— Иду, дедушка, на рынок, хочу нанять приказчика.

— Найми меня!

— А что возьмешь?

— Половину барыша.

Купеческий сын согласился и принял старика в приказчики.

Изготовили они корабль, нагрузили товарами и отвалили от берега. Ветер был попутный, корабль ходкий, и прибыл Остап в чужестранное государство в то самое время, как дядьёвы корабли в пристань входили.

В том государстве обмерла у царя дочь, а была она страшной ведьмой. Вынесли ее в церковь и каждую ночь посылали к ней по одному человеку на съедение. Много народу погибло, царь-отец с дочкой-ведь-мой сделать ничего не может: сила ее чар была больно страшная.

«Что же делать? — думает царь. — Этак, пожалуй, и царство мое не устоит». Думал-думал и выдумал: вместо своих людей посылать к дочери приезжих из иных земель. По его указу какой бы купец ни явился у пристани — должен наперед перебыть ночь в церкви, а потом, коли уцелеет, — может и покупать, и продавать, и назад ехать.

Вот новоприезжие купцы сошлись на пристани и стали судить да рядить, кому прежде в церковь идти. Кинули жребий, и доставалось на первую ночь идти старшему дяде, на вторую ночь — младшему дяде, а на третью ночь — Остапу купеческому сыну.

Дядья испугались и давай просить своего племянника:

— Голубчик Остапушка! Переночуй за нас в церкви- что хочешь — то и возьми за послугу, спорить не будем.

— Постойте, я спрошусь у дедушки.

Пошел к старику.

— Так и так, — говорит, — дядья пристают, просят за них потрудиться. Как ты, дедушка, присоветуешь?

— Ну что ж — потрудись- только пусть они за то по три корабля тебе дадут.

Остап купеческий сын передал эти слова своим дядюшкам, они согласилися:

— Ладно, Остап! Шесть кораблей — твои.

Когда наступил вечер, старичок взял Остапа за руки, привел в церковь, поставил возле гроба и начертил круг:

— Стой крепко, из-за черты не выходи, читай Псалтырь и ничего не бойся!

Сказал и ушел, а Остап купеческий сын остался один в церкви, развернул книгу и начал псалмы читать. Как только пробило двенадцать часов — подымается крышка с гроба, встает царевна и подходит прямо к черте. «Я тебя съем!» — грозит, рвется вперед, кричит на разные голоса, и по-собачьи, и по-кошачьи, а переступить черты не может. Остап читает, на нее не смотрит. Вдруг петухи запели, и царевна бросилась в гроб как попало, только платье ее через край повисло.

Поутру посылает царь своих прислужников: «Ступайте в церковь, приберите кости» Прислужники отперли двери, заглянули в церковь — а купеческий сын стоит живой перед фобом да все Псалтырь читает.

На другую ночь было то же самое- а на третий день вечером взял старик Остапа за руку, привел в церковь и говорит: «Как только ударит двенадцать часов, ты, не мешкая, полезай на хоры. Там стоит большой образ Петра-апостола, стань позади него — ничего не бойся!»

Купеческий сын принялся за Псалтырь и читать стал, как и в прежние ночи. Ровно в двенадцать часов видит — крышка с фоба подымается. Он тогда поскорей на хоры и стал позади большого образа Петра-апостола. Царевна выскочила да за ним. Прибежала на хоры, искала-искала, все углы обошла — не могла найти. Подходит к образу, глянула на лик святого апостола и задрожала- вдруг от иконы глас раздался: «Изыди, окаянный!»

В ту же минуту злой дух оставил царевну, пала она перед иконою на колени и начала со слезами молиться.

Остап купеческий сын вышел из-за образа, стал с нею рядом, крестится да поклоны кладет.

Поутру приходят в церковь царские прислужники, смотрят — Остап купеческий сын и царевна стоят на коленях и Богу молятся. Побежали они к царю и доложили о чуде произошедшем.

Царь обрадовался, поехал сам в церковь, привез царевну во дворец и говорит купеческому сыну: «Ты мою дочь и все царство избавил- возьми ее за себя замуж, а в приданое жалую тебе шесть кораблей с дорогими товарами».

На другой день их перевенчали- весь народ пировал на свадьбе — и бояре, и купцы, и простые крестьяне.

Через неделю после того собрался Остап купеческий сын домой ехать- распростился с царем, взял молодую жену, сел на корабль и велел выходить в море. Бежит его корабль по морю, а вслед за ним двенадцать других плывут- шесть кораблей, что царь подарил, да шесть кораблей, что у дядьев выслужил.

На половине пути говорит старичок Остапу купеческому сыну:

— Когда ж станем барыши делить?

— Хоть сейчас, дедушка! Выбирай себе шесть кораблей, какие полюбятся.

— Это не все- надо и царевну поделить.

— Что ты, дедушка, как ее делить?

— Да вот разрублю надвое: тебе половина да мне половина.

— Бог с тобой! Этак она никому не достанется- лучше бросим жребий.

— Не хочу, — отвечает старик, — сказано — барыши пополам, так тому и быть!

Выхватил меч и рассек царевну надвое — поползли из нее разные гады и змеи. Старик перебил всех гадов и змей, сложил царевнино тело, сбрызнул раз святою водою — тело срослось, сбрызнул в другой — царевна ожила и сделалась краше прежнего.

Говорит тогда старик Остапу купеческому сыну:

— Бери себе и царевну, и все двенадцать кораблей, а мне ничего не надо: живи праведно, никого не обижай, нищую братию оделяй да молись святому апостолу Петру. — Сказал и исчез.

Купеческий сын воротился домой и жил со своею царевною долго и счастливо, никого не обижал и бедным завсегда помогал».

Гой, земля ecu сырая,


Земля матерая.

Матерь нам ecu родная,

Всех ecu нас породила

И угодьем наделила-

Ради нас, своих детей,

Зелий ecu народила

И злак всякой напоила,

Польгой[22] беса отгоняти,

И в болезнях отгоняти!

Повели с себяурвати

Разных снадобьев, угодъев

Ради полый на живот!

Великорусская песня




Народная медицина представляет один из наиболее интересных отделов «народоведения», поскольку ее практическое значение остается важным и для современного человека.

Размышляя о причинах жизни и смерти, здоровья и болезни, сна и сновидений, все первобытные народы выработали для объяснения их одну основную теорию, названную известным английским ученым Э. Тейлором «анимизмом», то есть верованием в духов или души явлений. По этой теории, человек состоит из видимой оболочки — тела — и невидимого, бесплотного существа, обитающего в нем и управляющего всеми его действиями, — души или духа. Душами у разных народов признавались различные органы и ткани тела — сердце, кровь, легкие, мозг. Во время сна душа временно покидает тело и странствует по свету, посещает различ ные неведомые страны, друзей, родных, даже умерших, вступает с ними в сношения. Когда душа возвращается в тело — человек просыпается.

Если часть тела, служащая обителью души, разрушается, то душа покидает тело навсегда — с вытекающей кровью, с последним вздохом, — и человек умирает. Души умерших продолжают свое существование в загробном мире и нуждаются во всем том же, что и живые люди, — в пище, одежде, украшениях, различных орудиях и оружии. Они не прерывают сношений с живыми: являются им во сне и видениях, присутствуют невидимо на различных торжествах, для них устраиваемых. Отсюда — всемирно распространенные обычаи: помещать в могилу с покойником так называемые «загробные дары», учреждать поминки и тризны. Если живые не заботятся о своих мертвых, забывают о их нуждах и потребностях, то души умерших мстят, насылая различные несчастья и болезни. Для избавления от таких бед вполне естественными способами умилостивления оскорбленных душ представляются молитвы, обеты и жертвы.

Воззрение на душу, как причину всех проявлений человеческой жизни, было затем распространено и на всю природу. Первобытный человек населил духами и душами не только животных и растения, но и неодушевленные предметы. Духи слышались ему в грохоте бури и вое ветра, наводили дождь и вызывали засуху, закрывали солнце и луну во время затмений.

Все явления природы рассматривались первобытным человеком исключительно с личной, эгоистической, точки зрения как выгодные, полезные для него, или как невыгодные, вредные. Поэтому и духи, управляющие этими явлениями, делятся на две категории — добрых и злых.




Естественно, что различные страдания, болезни, внезапная смерть, причины которых были непонятны человеку, приписывались злым духам, «демонам болезней». Проникая в тело, они пили кровь, грызли и рвали внутренности, повергали больных в мучениях и судорогах на землю, сводили с ума или сразу убивали их.

Религиозность русского крестьянина и его глубокая вера в Бога, с одной стороны, и сильная вера в лешего и черта — с другой, создали особое отношение народа к причинам болезней, в котором демоническому началу отводится гораздо больше места.

Без сомнения, это обстоятельство тесно связано с представлением народа о Боге как о существе кротком, милующем и прощающем, а не мстительном и карающем, способном посылать страдания людям лишь в исключительных случаях.

Воле Провидения приписывается, большей частью, появление эпидемических болезней как Божие наказание и. как кара за общий грех и неправду людей. Иногда, впрочем, Бог посылает эти болезни и «любя». Уйти от них никто не может, и от такого «мора» не избавит никакой доктор. Лишь в редких случаях, как Божие попущение, случаются отдельные заболевания, например, травматические повреждения, происходящие случайно — от неосторожности.

По представлениям русского народа, болезни живут между небом и землей, в доме из железа и стали, с медными дверями, двенадцатью замками, наложенными на них от Бога печатями и с ключами у дьявола. Когда Господь прогневается на человека, то посылает ангела выпустить одну из болезней. Ангел прилетает к дому болезней и снимает печати, а дьявол отпирает дверь и выпускает одну из болезней. По указанию ангела она является, поражает человека, которому назначено заболеть ею, и идет с ответом к Богу. После ответа ангел снова отводит ее в дом болезней, запирает двери и накладывает на них печати.

Гораздо обширнее и разнообразнее участие в происхождении болезней нечистой силы, которая выступает на сцену, как только Бог отступается от грешников. В некоторых местах России верили, что болезни находятся в непосредственном распоряжении дьявола и проживают у него в аду. Иногда русский человек признавал дьявола даже неким отцом всех болезней, обязанных ему безусловным повиновением, и потому-то такие болезни, происходящие от чертей, являются самыми трудными и неизлечимыми. Иногда нечистая сила в состоянии навести всякую болезнь, иногда только повальные болезни, иногда же роль ее ограничивается почти исключительно сферой психических и нервных заболеваний.

С такими представлениями совершенно согласовалось и лечение. Для излечения болезни нужно было так или иначе удалить, вывести из больного мучающего его духа. Эта цель и достигалась то молитвами и жертвами, которыми старались умилостивить духа, умолить, чтобы он покинул больного, то различными заговорами и заклинаниями, которыми надеялись устрашить духа, заставить его выйти из больного. Тем же целям служили различные амулеты (наузы, обереги, ладанки), которые люди носили при себе. Амулеты состоят из предметов, которых не любят или боятся духи, и, таким образом, служат предохранительными средствами от вселения их в человека.

Но умолить, а тем более устрашить духа может не всякий, нужно уметь это сделать, а для этого нужно быть знакомым со свойствами духов, иметь «связь» с ними, знать различные обряды, молитвы, заговоры, заклинания- отсюда понятно, почему первыми врачами являлись жрецы и знахари.

Народные целительные ритуалы, многие из которых сохранились с языческих времен, несмотря на многовековые преследования со стороны Церкви, были весьма разнообразны. Магическая техника воздействия на человека, его телесное и душевное здоровье поставила себе на службу все мыслимые предметы окружающего мира, их «естественные» и «магические» свойства. Большая часть таких обрядов восходит к древним природным культам и строится по законам подобия и контакта.

Целительные процедуры, даже довольно «рациональные» на первый взгляд, сопровождались множеством дополнительных ритуальных действий. Весьма актуальным во время лечения считался, например, обет молчания: больному запрещалось говорить кому-либо о ходе лечения или предписывалось молча свершать определенные действия, направленные на исцеление. Молчание могло быть и своего рода «профилактикой»: нельзя, например, болтать по дороге на кладбище — можно потом заболеть.

«Вера же в целительную силу земли, воды, огня связана с хтоническим культом, — пишет Е. Ю. Арнаутова. — Так, костры в Иванову ночь, приходящуюся на канун летнего солнцестояния, имеют отношение к культу очищающего священного огня. Для народной обрядности характерно, что некоторые действия, свершаемые во вполне определенный момент (мифологизация времени!), приобретают магические свойства: одним из таких дней и является день летнего солнцестояния. По закону подобия, то здоровье, которое обеспечивается стоянием в дыму священного костра или прыжками над огнем, равно как и купанием в воде в этот день (очищающие свойства воды!), должно сохраняться весь год. Интересно отметить, что в данном случае совпадение с христианским праздником (днем поминовения Иоанна Крестителя 24 июня) сообщает еще большую весомость совершаемым одновременно народным обрядам, по происхождению не имеющим ничего общего с христианством».

Особой целительной силой обладают кровь, пот и другие выделения человеческого тела, кровь и внутренности животных. Кровь — основная носительница жизненной силы. Вытекающая из раны кровь уносит с собой и жизнь, а падая на землю, делает тело нечистым. С кровью можно было перенять чужую жизненную силу, поэтому она наиболее активно использовалась в целительной магии и вообще в колдовстве.

В то время как запас эмпирических врачебных средств увеличивается в народе, по мере опыта, и распространяется в массах, мистические способы лечения ревниво оберегаются в известных семействах, передаваясь под величайшим секретом, и нередко только перед смертью, от учителя его любимому ученику, от отца — любимому сыну.

С течением времени истинное значение различных обрядов и символов, сопровождающих это лечение, забывается, остается лишь ряд обессмысленных, непонятных, но поражающих воображение своей таинственностью приемов, вроде нашептываний, сплевываний, спрыскиваний, дуновений и т. п.

Знахари часто не ограничивались таким чисто психическим лечением и соединяли его с назначением больным различных, нередко сильнодействующих и даже ядовитых средств.

Разнообразные символические действия, травы, амулеты и заклинания, а также внутренности жертвенных животных, мыши, жабьи лапки, змеи и дождевые черви, волосы, ногти, осколки зеркал — все это в контексте магических ритуалов приобретало целительное значение. Исследователи указывали на то, что всякое снадобье, которым пользовались для исцеления или нанесения вреда, даже самое простое на вид, являлось тщательно разработанным символом. Далеко не всегда мы можем разгадать значения этих символов, далеко не всегда догадывались или вообще задумывались о них и сами исполнители обрядов или изготовители снадобий. Для знахарей ритуал был исполнен глубочайшего внутреннего смысла, подчиненного одной цели — целительству.

Однако смысл этот ритуал получает только в контексте определенной культуры, ибо разумность народных обрядов, действенность которых мотивируется тем, что «так делали всегда», определяется отнюдь не отраженным в них рациональным опытом, даже если таковой и имеется. Эти обряды «разумны, как разумна модель мира, обеспечивающая благополучие ее носителей», и эта разумность держится на иных, не приземленно-прагматических основаниях.[23]

Не подлежит сомнению, что в сокровищнице народных средств и способов врачевания находится немало очень действенных и полезных рецептов, но мало или вовсе не известных научной медицине. Как бы ни открещивались от народной медицины ярые поборники так называемого строго научного направления в терапии, последняя всегда пользовалась, пользуется и еще долго будет пользоваться материалами из этой сокровищницы.

Чтобы не ходить далеко за доказательствами, достаточно будет припомнить, что один из лучших русских терапевтов, профессор С. П. Боткин, не стеснялся ввести в научную практику настойку из ландышей и порошок из сухих тараканов, взятые из народной медицины. Вошедшая в научную терапию настойка подсолнечника, в качестве противолихорадочного средства, издавна употреблялась крестьянами в Саратовской губернии, а отвар черники, который охотно назначают врачи против поносов, особенно у детей, с незапамятных времен применялся как домашнее средство в Нижегородской и Казанской губерниях.

Мало того, даже такой модный нынче массаж тоже заимствован из народной медицины.