Список райских и адских мест в мифологии народов мира

Пекло -  (церковнославянск. Пекъл, «смола», возможно из лат picula) «смола», или pix, «смола деготь») в славянской мифологии ад, преисподняя. Представления о Пекле, по видимому, сложились под влиянием христианского учения об аде. Предполагаемые связи Пекла с вост. Слав. Обозначением пекельного (адского) змея и словацк.  Pikulnik  («мужичок с ноготок», домовой, одетый в красное и приносящий деньги хозяину и здоровье его лошадям), вероятно, установились позднее в силу народной этимографии.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Пешера. В мифопоэтической традиции Пещера как нечто внутреннее и укрытое противостоит миру вне её как невидимое видимому, тёмное светлому. Пещера иногда замещает дом, но в ней, скорее, спасаются от опасности, чем живут, или укрываются от мира, предаваясь аскезе, ср. пещерник (Пещера — естественное жилище для существ хтонического типа). В отличие от дома, Пещера укрыта, незаметна для глаза, нелегко впускает и ещё труднее выпускает человека, непроницаема: в неё не смотрят и из неё не выглядывают, не наблюдают (редкие исключения составляют отрицательные хтонические персонажи, которые высматривают свою жертву из Пещеры как из окна иного мира, царства смерти, это окно нередко совпадает с единственным оком, как у Полифема). В Пещере совершают захоронения, хотя Пещера противопоставлена обычно и могиле, и подземному царству. В Пещере темно, т. е. безвидно, как в хаосе (в известном смысле Пещера и есть хранилище остатков хаотической стихии), поэтому в ней можно  только слушать, но нельзя видеть (отсюда — двуединый образ: Пещеры как ухо и ухо как Пещера). Внутреннему пространству Пещера присущи, как правило, бесструктурность, аморфность, спутанность (иногда обитающее в Пещере существо имеет спутанные волосы, перепутанную шерсть и т. д.). В Пещере сознание и разум, логика уступают место слуху, осязанию, инстинкту, интуиции, тёмному вожделению. Пещера может выступать как символ условий, в которых возможно только неподлинное, недостоверное,   искажённо-искажающее знание и неполное существование. В философском мифе о П. (VII книга «Государства» Платона) земное бытие человека  уподобляется  положению прикованных узников, находящихся на дне Пещеры; повёрнутые лицом к стене, они могут видеть перед собой только тени людей, проходящих перед Пещерой, — единственное их знание о реальном мире.  
    Пещера — сакральное убежище, укрытие. Ср. образ Пещеры в связи с Полифемом, Паном, Эндимионом, сатирами, нимфами, Зевсом-ребёнком в греческой традиции, Пани, Валощ скрывающими похищенный скот в Пещере, в ведийской мифологии, японский миф о богине Аматэрасу, удалившейся в Пещеру, мотив захода солнца в Пещеру и его восхода из Пещеры и т. д. В библейской традиции неоднократно скрываются в Пещере израильтяне, цари, пророки, Давид и др.; ср. Иис. Нав. 10, 16; Суд. 6, 2; 1 Царств 13, 6 и 17, 1; 2 Царств 17, 9 и 23, 13;3 Царств 18, 4 и 19, 9; Быт. 19, 30; Апок. 6, 15; семь спящих отроков и т. д. В Пещере скрываются от мира отшель-ники, в Пещере до времени находятся спящие короли, пророки, вожди, герои (ср. король Артур, Фридрих Барбаросса), очарованная царевна, спящая красавица, хозяин или хозяйка горы и т. п. Иногда тема укрывания в Пещере и выхода из неё связывается с персонифицированным образом света и огня — Сандрильоной (Золушкой) или её восточным аналогом (ср. Биби-Сешанби}.  
  Огонь, очаг в Пещере иногда уподобляются яйцу (желток в скорлупе) или солнцу (огонь в небесной оболочке, ср. церковнослав. «пещера» от «пещь», рус. «печера», «печора», «печь» и т. п.).  
     Особый круг составляют мифологические мотивы о чудовище или животном в Пещере (ср., например, миф индейцев северозападного побережья Америки о койоте, убившем пещерное чудовище). Распространены представления о Пещере как месте, где находятся ветры, дожди, облака, рассматривающиеся или как губительные, разрушительные стихии, или как носители или возбудители плодородия.  
      Пещера включается в комплекс жизнь — смерть — плодородие, как одновременно место зачатия, рождения и погребения, источник и конец. С Пещерой связывается сила страсти, вожделения. Иногда эта страсть равносильна смерти (ср. легенду о Тангейзере, навечно заключённом в горе –Пещере Венеры, и развитие соответствующих ассоциаций в  «Волшебной горе» Т. Манна) или влечёт за собой смерть (ср. первую любовную встречу Дидоны и Энея, «Первым к гибели шагом был этот день...»,  Verg. Аеn. IV 169), ср., однако, облегчённые варианты — бесчисленные гроты для любовных утех в «галантной»  европейской живописи и литературе. Пещера — лоно земли, её vagina, детородное место и могила одновременно. Земля покровительствует соитию в Пещерeу — своём лоне (когда Дидона и Эней остаются в Пещере наедине, «первой Земля и творящая браки Юнона знак подают...», IV 166—167), она рождает  в Пещере и через Пещеру. В апокрифическом евангелии Фомы Пещера — место рождения Иисуса Христа, иногда образ ребёнка-Христа продолжает и дальше связываться с Пещерой, ср. «Мадонна в скалах» Леонардо да Винчи. С образом Пещеры во многих традициях связываются антропогонические мифы: первочеловек вылезает из подземного царства (ино-гда по дереву) через Пещеру (ср. также миф о происхождении ацтеков из «места семи пещер», представления  индейцев о том, что не только люди, но и солнце и луна родились в П.).  Земля в Пещере принимает в себя мертвых: в Пещере похоронил Сарру Авраам (Быт. 23, 19), в ней же сыновья похоронили и самого Авраама (25, 9), позже в этой Пещере был похоронен и Иаков (49, 29—32 и 50, 13), в Пещере покоился воскрешённый Христом Лазарь (Ио. 11, 38), высеченное в скале пространство, в которое был помещён гроб Иисуса Христа, по описанию, скорее было Пещерой (Матф. 27, 60, Мк. 15. 46, Лук. 23, 53). Ср. также пещерные захоронения первых христиан, сходные погребения у евреев, финикийцев и др. Под зем-лю, в Пещере может удаляться умирающий и воскресающий бог  плодородия, иногда также бог-громовержец. Наиболее ранним примером связи Пещера — смерть — воскресение является наскальная палеолитическая живопись в Пещере (см. в ст. Изобразительное искусство и мифология}. Слияние в образе Пещеры идей жизни, смерти и воскресения объясняет не только то, что Пещеры использовались как святилища, но и то, что раннехристианские храмы (как и митреумы) имели пещерный облик (ср. интерьер сирийской, армянской и коптской церквей, а также «пещерообразность» алтарной апсиды в сочетании с конхой). Сам храм-Пещера Представляет собой модель вселенной (ср. сообщение Порфирия о том, что Зороастр создал Пещеру для почитания Митры, «Пещера, имела подобие вселенной, которую создал Митра, а вещи внутри её... были символами космических элементов и зон», De antr. nymth.6). Есть основания гностический образ света, который и во тьме светит (Ио. 1, 5), объяснять через концептуальную схему Пещеры. (свет в Пещере, как и огонь в ней, типологически сопоставим с теофанией, имеющей место в Пещере, ср. явление бога укрывшемуся в Пещере от гнева Иезавели Илии, 3 Царств 19,9).  
    Пещера нередко локализуется или на высокой горе, или в глубокой впадине, ущелье, она обращена с земли или к небу, или к подземному царству. В первом случае Пещера — место слияния матери-земли с отцом-небом, во втором (что в мифологических и фольклорных текстах встречается чаще) — место, где находится вход в нижний мир (здесь Пещера выступает как своего рода антигора, или гора подземного царства). Как вход в иной мир Пещера представляет собой опасность: здесь обитают стражи этого входа, здесь особенно важно знать правила поведения, соблюдать табу и т. д. Известны и контаминированные случаи: Пещера находится на горе, но является ходом в нижнее царство.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Потала (санскр.potala, potalaka, pautalaka), в буддийской мифологии название рая, где обитают Авалоките-швара и Тара. По индийским и тибетским источникам, находится на вершине горы на побережье Индийского океана, в китайском буддизме — на острове в Восточно-Китайском море . Согласно тибетской традиции, в Потале Будда произнёс основную тантру Авалокитешвары, а также по просьбе Манджушри (чтобы излечить от проказы царя Ишварапрабху) один из двух специальных магических текстов (дхарани) Авалокитешвары. Паталой называется также дворец далай-лам в Лхасе.

По Тхен, Пу Тхён, в мифологии чёрных тай и других народов Лаоса и Северного Вьетнама (тайская языковая группа) глава небесных духов - тхенов. В стране По Тхён . находится мир мёртвых человеческих душ, которые возделывают там рисовые поля и подсечные участки. По Тхён аналогичен Тхен Факхыну у лаотянцев.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Поупа («цветущая»), в мифологии бирманцев священная гора, обитель богов. Согласно мифу, гора поднялась среди равнины после землетрясения и вулканического извержения. Считалось, что она является домом духов — нагов и их главы Махагири; в её пещерах живут феи, которые питаются цветами. Район горы Поупы считается также прародиной многих тибето-бирманских народов Бирмы.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Похьела (Pohjola), Сари6ла, Пиментола, Унтамола («тёмное царство»), в финской и карельской мифологии северная страна, иной мир («страна людоедов», «злая страна»). Расположена там, где небосвод смыкается с землёй; ассоциируется с подземным загробным миром — Маналой.
мершие пересекают поток Маналы и попадают в сумрачный холодный двор со скрипучими железными воротами — селение Похьелы. Хозяйка Похьелы Лоухи (по А. Туру йену, Лоухи в конструкции Louhi Pohjolan emanto , «Лоухи Похьёлы хозяйка», — эпитет Похьелы, а не имя хозяйки: ср. фин. louhi, «скала», «камень», и постоянный эпитет Похьела — «скалистая Похьела») — старуха колдунья, антагонист Вяйнямёйнена, Илъмаринена и других героев карело-финских рун. Она похищает солнце и месяц, огонь из очагов страны Калевалы, сампо, прячет похищенное в основании скалы Похьелы. Вероятно, первоначально хозяйка Похьелы — хранительница культурных благ, которые добывают в ином мире культурные герои. В Похьелу герои ездят свататься (распространённый фольклорный сюжет поисков невесты в ином мире).

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Притхиви (др.-инд. собств. «широкая»), в древнеиндийской мифологии обожествлённая и персонифицированная земля. В «Ригведе» и «Атхарваведе» ей посвящено по одному гимну (V 84; XII 1); обычно же Притхиви - земля прославляется с Дьяусом-небом. Притхиви — женское начало, она мать (РВ Х 18, 10), а Дьяус — мужское начало, отец. Они супруги, которые первоначально были слиты воедино (их разъединение, приписываемое прежде всего Индре или Варуне, приравнивается к созданию вселенной). Из семени, испускаемого Дьяусом в виде дождя, мёда, жира, Притхиви производит всё живое. Персонификация Притхиви весьма слабая: она изобильна, несёт на себе тяжесть гор, поддерживает деревья; к ней приходят умершие; она мать всех существ. Согласно ведам, есть три Земли, Земля людей называется Бхуми (Впит!), иногда и Урви (Угу!, «широкая»). Нередко Притхиви появляется и в послеведийской литературе. Так, Притхиви приютила у себя хайхаев в сказании о Парашураме (Мбх. III, Вишну-Пур. IV); богине Кали Притхиви дала бёдра («Маркандейя-пурана»). В некоторых текстах имя Притхиви производят от имени Притхи («Вишну-пурана»). Как представление о матери-земле, так и мотив её разъединения с отцом-небом имеют многочисленные типологические параллели.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

ПРОСТРАНСТВО. - пространство, будучи одним из важнейших элементов мифопоэтической архаичной модели мира, осмысливалось в рамках этой модели совершенно отлично от того, как оно представляется современному человечеству под воздействием научных взглядов (особенно после Галилея и Ньютона), которые постулировали геометризованное, гомогенное, непрерывное, бесконечно делимое ПРОСТРАНСТВО.» равное самому себе в каждой его части. Это «рационализированное» про-странство не существовало в мифопоэтической модели мира (как нередко не было и самого слова для «ПРОСТРАНСТВА»). В архаичной модели мира ПРОСТРАНСТВО оживотворено, одухотворено и качественно разнородно. Оно не является идеальным, абстрактным, пустым, не предшествует вещам, его заполняющим, а наоборот, конституируется ими. Оно всегда заполнено и всегда целостно; вне вещей оно не существует. Воплощением отсутствия Пространства (не- Пространства.) является хаос до начала творения; в условиях уже наличествующего творения, когда складывается оппо-зиция: Пространство в космосе (в центре) — отсутствие Пространства в хаосе (на периферии); наконец, внутри самого космоса — в остатках хаотического начала, ещё не переработанного космическими силами, когда хаотическое отсутствие Пространства (не- Пространства) помещается в центре космоса, который окружает своим Пространство область хаотического не- Пространства. Не разделяет мифопоэтическое сознание и Пространство и время. Любое полноценное описание Пространства первобытным или архаичным сознанием предполагает определение «здесь-теперь», а не просто «здесь»; Пространство и время образуют в этом случае неразрывное единство — хронотоп. «Языковая» мифология подтверждает это заключение нередкими примера-ми обозначения Пространства, его «наполнения» (боги, люди, животные, растения, элементы сакральной топографии, сакрализованные и мифологизирован-ные объекты из сферы культуры, совокупность всего, что так или иначе «организует» Пространство, собирает его) и времени одним и тем же словом или словами одного корня. Классический образец — лат.orbis, «окружность», «круг», но и — «земной круг», «мир», «земля» (ср. orbis terrae или terrarum; такжё— «область», «страна», «царство» и т. д.» даже «небо», «небесный свод»); «годичный круговорот», «год», «круговое движение» (ср. orbus temporum «круговорот вре-мён», orbis annus, «годовой оборот») и, наконец, «человечество», «человеческий род», целый ряд круглых предметов и т. п.
Отделённость Пространства от не- Пространства, его от-дельность — важнейшее свойство Пространства, и в ряде случаев само Пространство обозначается по этому принципу (ср. др.-инд. «пространство» при rjati, «простира-ет», из индоевропейского rёg, «проводить линию», «резать», «очерчивать»; ср. лат. regiones, «небесные линии», проводившиеся во время га-даний римскими авгурами, но и обо-значение определённого пространства, региона). Но Пространство возникает не только и не столько через отделение его от чего-то, выделение из хаоса, сколько через развёртывание, распространение его вовне по отношению к некоему центру [т. е. той точке, из которой совершается или некогда совершилось это развёртывание и через которую как бы проходит стрела развития, ось разворота; ср. при др.-инд. rajas -«пространство», обозначение творческого женского принципа Vi-raj], букв «раз-» и «простор» («пространство»)] или безотносительно к этому центру. В этом последнем случае особенно показательным нужно считать русское слово «пространство», обладающее исключительной семантической ём-костью и мифопоэтической вырази-тельностью. Его внутренняя форма (* pro-stor-) апеллирует к таким смыслам, как «вперёд», «вширь», «вовне», < открытость », « воля ». Мифопоэтическая вселенная — не просто широкое, развёртывающееся вовне, свободное Пространство. Это Пространство к тому же организовано, расчленено, состоит из частей и, следовательно, предполагает две проти-воположные по смыслу операции, удостоверяющие, однако, единое содержание — составность Пространства. Речь идёт об осуществляемых мифологическим мышлением и действием операциях членения (анализ) и соединения (синтез) Пространства, которые выявляются не только в результате научной реконструкции, но и реально и вполне осознанно используются носителями мифологического сознания в основном годовом ритуале на стыке старого и нового года: распадение старого мира [прежнего пространственно-временного (и вещного) континуума] — расчленение жертвы, понимаемой как образ этого мира; составление (соединение, синтезирование из частей, образо-вавшихся при распадении) нового мира — собирание воедино членов те-ла расчленённой ранее жертвы. Вместе с тем на заключительном этапе мифопоэтической эпохи обнаруживается тенденция выработки основ «пред научной» и «пред философской» концепции относительно однородного и равного самому себе в своих частях Пространства. На этом этапе Пространства предпочитают описывать не столько как гармоническое равновесие соподчинённых частей, имеющее эстетическую ценность дома космизованность Пространств придаёт ему эту ценность) и потому доступное отражению в Слове (характерно, что космогонические тексты о Пространстве. и его частях лежат у истоков того, что можно назвать эстетически отмеченной, сакральной поэзией), сколько как то, что измеряется. Эти измерения Пространства во многих традициях получили исключительное развитие (напр., в Египте, з Двуречье, в Китае, в древнеамерика неких цивилизациях и т. п.) и дали начало разветвлённой нумерологии и геометрии (отчасти — астрономии) как особым областям постепенно леса крализующегося знания. Но и в эту эпоху Пространство всё ещё лишено непрерывности, сплошной протяжённости, гомогенности; оно разнородно. Особенного внимания заслуживают случаи, когда разные (в идеале — все) возникающие части Пространства имеют единый источник происхождения, в частности, когда им ставятся в соответствие разные части некоего единого другого образа. Ср. мифы о происхождение частей космического или (чаще) земного Пространства из членов тела первочеловека Мифологизированные объекты, заполняющие Пространство и конституирующие его выстраивают в пределах общего Пространства некое семантическое Пространство определённой структуры (семантическое обживание Пространства). Центр всего сакрального Пространства, отмечается алтарём, храмом, крестом, древом мировым, мировой осью (axis), пупом земли, камнем, мировой горой, высшей персонифициро-ванной сакральной ценностью.

К центру ведёт путь, т. е. то, что связывает самую отдалённую пери-ферию, во-первых, и все объекты, заполняющие Пространство, во-вторых, с высшей сакральной ценностью. Движение по Пространству к центру подтверждает действи-тельностьистинность самого Пространства, «пробегаемого» этим путём, и, главное, доступность каждому узнать -Н-., освоить его, достигнуть его сокровенных ценностей. Путь в горизонтальном Пространстве стал той осью, на которой создавались различные эпические формы народной словесности и прежде всего сказка. В сказке герой отправляется вовне, на периферию Пространства, отличающуюся особой опасностью и концентрацией злых сил; более того, место, к которому приезжает сказочный герой, часто находится вне Пространства, в том остатке «непространственного» хаоса, где решается судьба и героя, и самого этого места, поскольку победа героя обозначает освоение Пространства, приобщение его космизированному и организованному «культурному» Пространству. Такая же задача решается и в специальных ритуалах освоения Пространства во многих традициях:
обход территории по периметру, операция освоения центра (или двух основных центров — переднего угла и печи — при ритуале перехода в новый дом у восточных славян), освя-щение ключевых точек нового Пространства с помощью жертвоприношения, помещения в них сакральных ценностей (крест, икона, другие символы благополучия), разного рода оберегов и амулетов, заговаривания (молитвы, заговоры и т. п.); ср. мифологические фигуры богов стран света, охранителей-стражей границ Пространства или его отмеченных точек и т. п.
Некоторые тексты, описывающие путь, очень подробно характеризуют объектную структуру Пространства; ср., например, заговоры с детально разработанными этапами пути из своего дома к сакральному центру (из избы дверьми на двор, со двора воротами в поле, по дороге через поле, реку, через лес и горы, к синему морю-окияну, посреди которого остров Буян, на нём бел-горюч камень-алатырь, на нём дерево, крест и т. п., иногда святители); при этом начальная и конечная точки пути соотнесены с отмеченными временными моментами (напр., с утренней - зарёй или появлением месяца и звёзд). «Объектная» структура пути вместе с тем с исключительной точностью указывает все грани перехода . между «своим» П. и «чужим» П, Особое внимание мифопоэтического знания к началу и концу (пределу с одной стороны, и к переходам-границам (порог, дверь, мост, лестница. окно и т. п.), — с другой, обнаруживает его тончайшую способность не только к дифференциации Пространства, но и к усвоению (определению) семантики частей Пространства, преимущественно тех ключевых мест (или моментов, если речь , идёт о времени), от которых зависит: безопасность человека. Поэтому в архаичной модели мира особое внимание уделено «дурному» Пространству. (болото. или. ущелье, развилка дорог, перекрестки, Нередко особые объекты указывают на переход к этим неблагоприятным местам или же нейтрализуют их роль креста, позже — храма, часовни. иконы и т. п.). Наряду с универсальными для любого мифопоэтического сознания чертами восприятия Пространства можно засвидетельствовать и различия, связанные с особенностями образа жизни, людей и их материального производства.
Французский археолог и этнограф А. Леруа-Гуран отмечает, что для бродячего охотника Пространство — это путь, трасса его кочевок: он восприиимает Пространство динамически, двигаясь через него ‘та линейная и динамическая форма Пространства. (espace itinerant) отразилась я в древнейшей мифологии — особенно в мифах о культурных героях, совершающих свои подвиги как бы по пути своих странствований. Древность этой мифологии засвидетельствована памятниками верхнепалеолитическои наскальной живописи, где композиция развёртывается линейно на протяжении иногда километров (пещеры Ласко, Нио и др.). Представления о статическом или радиальном Пространстве.( espace rayonnant), воспринимаемом в виде серии расходящихся от сакральнного
центра концентрических кругов, затухающих к границам неведомого, присущи только земледельческим народам и народам городской культуры.
Архаичные представления о Пространстве в частности о роли пути в освоении Пространства и в становлении героя (как субъекта странствия), надолго пережили мифопоэтическую эпоху. Хронотоп тех произведений античной художественной литературы позднего периода, которые определяются как авантюрный роман испытания, авантюрно-бытовой роман, биографический роман, равным образом сохраняет как следы мифопоэтического понимания Пространства, так и признаки начавшегося процесса демифологизации и десакрализации этого Пространства (ср. абстрактную пространственную экстенсивность с обилием случайностей, техническую неконкретизированную связь Пространства и времени, пассивность и известную «механистичность» героя в отношении П. и времени и т. п. как харак-терные черты античного романа). Рыцарский роман средневековья в определённой степени продолжает эту же линию. Но и в великих произведениях искусства от «Божественной комедии» Данте до «Фауста» И. В. Гёте, «Мёртвых душ» Н. В. Гоголя или «Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского достаточно отчётливо обнаруживаются следы мифопоэтической концепции П. Более того, подлинное и самодовлеющее П. в художественном произведении (особенно у писателей с мощной архетипической основой) обычно отсылает именно к мифопоэтическому Пространству (ср. творчество Э. Т. А. Гофмана, Гоголя, Достоевского, М. Пруста, Дж. Джойса, Ф. Кафки, Т. Манна, Г. Хессе, А. Белого, К. К. Вагинова, А. П. Платонова и др.) с характерными для него членениями и семантикой составляющих его частей. То же относится и к произведениям изобразительного искусства (ср. тему Пространства в иконописи, у Джотто и других тречентистов, у мастеров «космизированного» пей-зажа в 16 в., в ряде более поздних направлений живописи и скульптуры — вплоть до наших дней.




Пэктусан (кит. Байтоушань, «гора с белой шапкой»), в корейской мифологии священная гора, ассоциируемая с одноимённой главной вершиной хребта Чанбэк. В корейских и китайских мифах и преданиях называлась также Тхэбэксан («великая белая»), Пэксан («белая») или Чанбэксан («вечно Белая»). Согласно мифу о Тангуне, здесь жили первопредки корейцев, к которым спустился с небес Хванун и возвёл Священный град (Синей). Пэктусан — символ независимой Кореи.

РАЙ – (не вполне ясная этимология рус. Слова связывается с авест. Ray - , «богатство, счастье» и др. инд. – rayis «дар, владение») парадиз «сад, парк» на греч. – лат. Paradisus и обозначения Рая во всех зап. Европ. Языках), в христианских представлениях место вечного блаженства, обещанное праведникам в будущей жизни. С точки зрения стро-гой теологии и мистики о Рае известно только одно — что там человек всегда с богом (раскаявшемуся разбойнику Христос обещает не просто Рай, но говорит*: «ныне же будешь со мною в Р.», Лук. 23, 43); он соединяется с богом, созерцает его лицом к ..лицу (то, чуб на латыни схоластов- называется visio beatifica, «видение, дарующее блаженство »). Возможности человеческой фантазии блаженство Рая заведомо превышает; «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку, что приготовил бог любящим его» (1 Кор. 2, 9, переосмысленная цитата Ис. 64, 4). Новый завет (в отличие от Корана) не дает чувственных и наглядных образов Рая (ср. Джанна), но или чисто метафорическую образность притч о браке, о, брачном пире и т. п. (Матф. 25, 1—12; Лук. 14, 16—24 и др.), или формулы без всякой образности вообще (например, «войти в радость господина своего», Матф. 25, 21), дающие понять, что самая приро-да человека и "его бытие «в воскресении» радикально переменятся («в воскресений ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как ангелы бо-жий на небесах», Матф. 22, 30; «мы теперь дети бога, но еще не откры-лось, что будем; знаем только что, когда откроется, будем подобны ему, потому что увидим его, как он есть», I Ио. 3, 2). Еще путь Данте по Раю в конечном счете ведет к узрению троицы («Рай», XXXIII).
Что касается мифологизирующей, наглядно опредмечивающей разработки образов Р. в христианской литературной, иконографической и фольклорной традиции, то она идет по трем линиям: Рай как сад; Рай как город; Рай как небеса. Для каждой линии исходной точкой служат библейские или околобиблейские тексты:
для первой — ветхозаветное описание Эдема (Быт. 2, 8—3,24); для второй — новозаветное описание Небесного Иерусалима (Апок. 21,2—22,5);
для третьей — апокрифические описа-ния надстроенных один над другим и населённых ангелами небесных ярусов (начиная с «Книг Еноха Праведного»). Каждая линия имеет своё отношение к человеческой истории:
Эдем — невинное начало пути человечества;
Небесный Иерусалим — эсхатологический конец этого пути, напротив, небеса противостоят пути человечества, как неизменное — переменчивому, истинное — превратному, ясное знание — заблуждению, а потому правдивое свидетельство — беспорядочному и беззаконному деянию (тот же Енох ведёт на небесах летопись всем делам людей от начальных до конечных времён). Эквивалентность образов «сада» и «города» для архаического мышления выражена уже в языке (слав. град означало и «город» и «сад, огород», ср. градарь, «садовник», вертоград, нем. Garden, «сад»). Они эквивалентны как образы пространства «отовсюду ограждённого» (ср. выше этимологию слова «парадиз»)-и постольку умиротворённого, укрытого, упорядоченного и украшенного, обжитого и дружественного человеку — в противоположность «тьме внешней» (Матф. 22, 13), лежащему за стена-ми хаосу (ср. в скандинавской мифологии оппозицию миров Мидгард-Утгард).
Ограждённость и замкнутость Эдема, у врат которого после грехопадения Адама и Евы поставлен на страже херувим с огненным мечом (Быт. 3, 24), ощутима тем сильнее, что для ближневосточных климатических условий сад — всегда более или менее оазис, орошаемый проточной водой (Быт. 2, 10, ср. проточную воду как символ благодати, Пс. 1, 3) и резко отличный от бесплодных земель вокруг, как бы миниатюрный мир со своим особым воздухом (в поэзии сирийского автора 4 в. Ефрема Сирина подчёркивается качество ветров Рая, сравнительно с которыми дуновения обычного воздуха — зачумлённые и тлетворные). Поскольку Эдем — «земной Рай» имеющий географическую локализацию «на востоке» (Быт. 2, 9), в ареале северной Месопотамии (хотя локализация эта через понятие «востока» связана с солнцем и постольку с не-бом, поскольку восток — эквивалент верха), заведомо материальный, дающий представление о том, какой должна была быть земля, не постигнутая проклятием за грех Адама и Евы, мысль о нем связана для христианства (особенно сирийского, византий-ского и русского) с идеей освящения вещественного, телесного начала. Тот же Ефрем, опираясь на ветхозаветное упоминание четырёх рек, вытекающих из Эдема (Быт. 2, 11), говорит о во-дах Рая, таинственно подмешивающихся к водам земли и подслащивающих их горечь. В легендах о деве Марии и о святых (от повара Евфросина, ранняя Византия — до Серафима Саровского, Россия, 18—19 вв.) возникает мотив занесённых из Рая целящих или утешающих плодов, иногда хлебов (эти яства, как и воды у Ефрема, символически соотнесены с евхаристией, «хлебом ангелов» — недаром в житии Евфросина плоды кладут на дискос — и стоят в одном ряду с Граалем). В качестве места, произращающего чудесные плоды, Рай можно сопоставить с садом Гесперид в греческой мифологии и с Аваллоном в кельтской мифологии. В «Послании архиепископа Новгородского Василия ко владыке Тверскому Федору» (14 в.) рассказывается, что новгородские мореплаватели во главе с неким Моиславом были занесены ветром к высоким го-рам, за которыми лежал Рай, на одной из гор виднелось нерукотворное изображение «Деисуса» (Христос, дева Мария, Иоанн Креститель), из-за гор лился необычайный свет и слышались «веселия гласы», а к горам подходила небесная твердь, сходясь с землёй. Секуляризация темы Рая как сада в западноевропейском искусстве, начиная с позднего северного средневековья, идёт по линии чувствительной идиллии среди зелени, с натуралистическим изображением цветов, источника, грядок и т. п.; позднее сад все больше превращается в лес, на подаче которого оттачивается чувство ландшафта.
Линия Рая как города имеет за собой очень древние и широко распространенные представления о «круглых» и "квадратных» святых городах (ср. «квадратный Рим», основанный Ромулом», отражающих своим геометрически регулярным планом устроение вселенной («круг земель»); Рай как сад, сближаясь и в этом с Раем как городом, тоже мог давать в плане правильный круг (как на миниатюре братьев Лимбург в «Богатейшем часослове герцога Беррийского», нач. 15 в.). Новозаветный Небесный Иерусалим квадратен; каждая сторона этого квадрата имеет по 12 000 стадий (ок. 2220 км),
то есть её протяжённость представляет собой результат умножения чисел 12 число избранничества и «народа божьего», и 1000 полноты, космического множества);
стороны ориентированы строго на 4 страны света, выявляя мистическое тождество срединного города и круга земель, причём каждая из них имеет до 3 ворот, показывая на каждую страну света образ троицы (Апок. 21, 13— 16). Материалы, из которых выстроен город, светоносны; они уподобляются то «чистому золоту» и «прозрачному стеклу» (ср. соединение золота и стекла в технике христианских искусств — византийской мозаики и за падноевропейского витража), то 12 самоцветам из нагрудного украшения, которое должен был носить древнееврейский первосвященник, то жемчугу, символизировавшему духовный свет Апок. 21, 11; 18—21). Поскольку весь город осиян «славой божией», сходной с ясписом, и освящён реальным присутствием бога, он уже не нуждается в храме как особом святом месте (22). Истекающая от престола бога «река воды жизни» и растущее «по ту и друую сторону реки» древо жизни (Апок. 12. 1—2) ещё раз обнаруживают в Небесном Иерусалиме черты сада Эдема. В ирландском «Видении Тнугдала» (сер. 12 в.) образ Рая как города подвергается утроению: иерархия Серебряного города. Золотого города и Города драгоценных камней, соответствующая иерархии населяющих эти города святых. Если новоевропейская секуляризация темы Рая как сада вела к идеализированному образу природы, т. е. к идеологии натурализма. то секуляризация темы Рая как города вела к идеализированному образу общества и цивилизации, т. е. к идеологии утопии (урбанистические фантазии, начиная с позднего Возрождения; «Город Солнца» Т. Кампанеллы, «Христианополис» И. В. Андрэе, где связь с новозаветным прототипом особенно очевидна, и Т. П.).
Напротив, Рай как небеса есть принципиальная противоположность всего «земного» и, следовательно, трансцендирование природы и цивилизации. Конкретные образы, в которых вопло-щалась эта тема, заданы той или иной космологией: в ранних или низовых текстах — ближневосточной (небеса, надстроенные над плоской землёй), но обычно аристотелевско-птолемеевской (концентрические сферы вокруг земного шара, сфера Луны как граница между дольним миром тления и беспорядочного движения и горним миром нетления и размеренного шествия светил, огневое небо Эмпирея, объемлющее прочие сферы и руково-дящее их движением, как абсолютный верх космоса и предельное явление божественного присутствия). Во вто-ром случае христианская фантазия имела языческий образец — «Сновидение Сципиона» из диалога Цицерона «О государстве», рисующее блаженный путь отрешённой от земли и тела души к звёздам. Тема Рая как небес, в отличие от Эдема и Небесного Иерусалима, была почти неподвластна изобразительным искусствам, но зато была классически разработана в последней части «Божественной комедии» Данте, где 9 небесных сфер (Эмпирей и небо неподвижных звёзд и 7 небес Сатурна, Юпитера, Марса, Солнца, Венеры, Меркурия и Луны) поставлены в связь с учением о девяти чинах ангельских, упомянута гармония сфер, о которой учили пифагорей-цы, идея иерархий* избранников примирена с их равенством в единении (души являются Данте на той или иной сфере в меру своей славы, но по существу пребывают на Эмпирее, с богом), души объединены в личностно-сверхличные сущности Орла и Розы, и целое дано как панорама оттенков света. .

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Сань цин («три чистоты»), в китайской даосской космогонии три сферы высшего мира: Юйцин («нефритовая чистота»), Шанцин («верхняя чистота») и Тайцин («великая чистота»). Юйцин доступна совершенномудрым (шэн), Шанцин — святым (чжэнь), Тайцин — даосским бессмертным (сянь]. В позднем религиозном даосизме эти сферы имели одноимённых богов (в некоторых источниках они имеют особые названия). Божество Юйцина именуется обычно Юань-ши тянь-цзунь (« изначальный небесный владыка»), иногда Лэ Цзинь-синь, или носит титул Тянь-бао («небесная драгоценность»). Его резиденция на-ходится на горе Юйшань («нефритовая гора»), а ворота его дворца сделаны из золота. Во многих сочинениях и в народной традиции Юйцин и её божество отождествляется с высшим божеством синкретического народного пантеона Юй-ди. Божество Шанцина носит титул Лин-бао тянь-цзунь («небесный владыка чудесной драгоценности») или Тайшан Дао-цзюнь («верховный государь Дао»). Оно занимается измерениями времени, делит его на периоды. Оно обитает подле Северного предела универсума и контролирует взаимодействие тёмных и светлых сил — инь и ян. Божество третьей сферы называется Тайшан Лао-цзюнь («верховный старый государь») и ассоциируется с основателем даосизма Лао-цзы, его называют так-же Шэнь-бао («божественная драгоценность»). Представления об этих трёх божествах оформились, видимо, под влиянием буддийских образцов. Считается, что Юань-ши тянь-цзунь соответствует духовной природе Будды, Лин-бао тянь-цзунь — прославленной форме Будды, а Тай-шан Лао-цзюнь — земной ипостаси Будды



Сварга (др.-инд. svarga, «небо»), в индуистской мифологии рай Индры (индралока), расположенный на вершине горы Меру в антарикше. Столица Сварга— Амаравати, где находится дворец Индры Пушкарамалини. В нём Индре прислуживают маруты, риши и сонмы богов, а апсары и гандхарвы услаждают его музыкой и танцами (Мбх. II 7). Дворец окружён парком Нанданой, где живёт корова Сурабхи, растут «кальпаврикши» — деревья, исполняющие желания, а рядом с ними легендарное дерево с золотой корой — «париджата», добытое при пахтанье океана богами и асурами. Париджата наполняет благоуханием всю Сваргу и особо любимо женой Индры Сачи и апсарами. Его попытался однажды похитить асура Андхака, но был убит Шивой. Помимо богов и божественных риши, Сваргу по приглашению Индры могут посещать смертные герои (напр., Арджуна), а после смерти сюда попадают храбрые воины, павшие на поле битвы. Они наслаждаются жизнью в Сварге до тех пор, пока не придёт срок их новому рождению на земле.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

СЕРЕДИНА МИРА, одна из категорий моделирования пространства в большинстве мифологических систем. Самой распространённой репрезентацией Серединой мира является древо мировое, однако Середина мира представляется также в виде очага (и огня вообще), колодца, алтаря, жертвенного столба, царского трона, солнца или иного астрономического тела, почитаемого в качестве божества, а также некоторых сакрализованных предметов, связываемых с идеей центра, таких, например, как омфал Дельфийского храма — пуп земли. Через эти объекты проходит мировая ось (ахis mundi). В мифологической модели мира категория середины дробится, поскольку каждый сакрализованный мезокосм (страна, город, дом и т. д.) имеет свой особый центр, для каждого конкретного ритуала — единственный, и в то же время выступающий в качестве ипостаси «космической середины», мировой оси. Центр изоморфного космосу дома — очаг (или иногда столб, подпирающий крышу), около которого и совершаются домашние обряды (так, у римлян и индейцев обведение жениха и невесты вокруг очага — центральный элемент свадебного ритуала). Однако центр города или деревни — как правило, уже не очаг, но храм с алтарём главного местного божества; и для участников свадьбы, вслед за этим отправляющих какой-либо общинный ритуал, домаш-ний очаг как образ центра мира становится неактуальным, зато актуализируется центр общинного мезокосма — храм. Ярким примером такой интерпретации идеи Середины мира является греческий культ Гестии, богини священного огня, обычно не антропоморфной, а представляемой именно в качестве жертвенника. Культ Гестии был и домашним, и городским (т. н. «общая Гестия»), и панэллинским («общая Гестия» всех греков находилась в Дельфах, считавшихся «сердцем Эллады» и серединой земли, что отражено во многих мифологических текстах). Кроме того, для греческой космологии с её чётко выраженным геоцентризмом «Гестией богов», абсолютным центром мира, была земля. Необходимо упомянуть так-же и весьма распространённые пифагорейские представления о «космической Гестии», мировом очаге, вокруг которого вращаются планетные сферы.
Частью концепции Середины мира являются представления о её гармонизирующей роли во вселенной. Мифологические предметы, ассоциирующиеся с центром мира (алтарь, трон и пр.), и соответствующие мифологические персонажи (Гестия, Аполлон Дельфийский, Один, принёсший себя в жертву на мировом древе, и пр.) или жрецы (пифия в Дельфах, камлающий у дерева шаман) всегда служат источником социальной, культовой, информативной и т. п. регуляции коллектива. Солнце руководит гармонией небесных сфер; Дельфы руководят всей Элладой в области культа, а часто и светского законодательства; шаман устанавливает согласие между миром людей и миром духов, в центре вселенной помещается древнегреческое божество необходимости - Ананке, управляющее судьбами; над всеми племенами и народами господствует, по древнекитайским представлениям, император «Срединной империи» (отчасти поэтому так называемой). «Встань в середине корабля», — советует пифия Солону, который собирается дать новые законы афинянам: здесь середина синонимична справедливости, необходимой для законодателя.
Середина как гармонизирующий элемент есть источник порядка и чистоты. С другой стороны, центр — не только источник космической гармонии, но и эмбрион вселенной, зародыш мира. Середина как элемент порождающий предстаёт как носитель порядка и чистоты — отсюда представления о срединном местоположении первоначального рая, о постепенной порче вселенной по мере её удаления от центра, отождествление периферии с хаосом, а также идеализация «срединных» категорий, весьма распространённая в архаической (а порой и в современной) моральное философии. Яркий пример такой идеализации — античная концепция «золотой середины», а также не-которые этические теории древнего Китая (о т. н. «срединном пути»»,. Для древней космографии характер-но помещение обитаемого пространства в середине вселенной (средняя земля, эддический Мидгард), кругом же находится область неупорядоченного — на краю земли живут великаны или иные хтонические существа. Вариантом такого деления про-странства может считаться распространённое представление о воде окружающей обитаемую сушу, поскольку вода в большинстве мифологий обычно связана с первоначальным хаосом, некой предвечной субстанцией. Разного рода понятия и категории, связанные с идеей гармонизирующего центра, получили наибольшую разработку именно в античной Греции, где самый термин «середина» был зачастую синонимичен понятию «блага» (напр., в «Политике» Аристотеля). Мифологическая концепция центра является одним из источников эстетики симметрии, весьма распространённой в различных культурах, а также философских осмыслений симметрии. Существует гипотеза Ж. П. Вернан), что сакрализация пифагорейцами нечётных чисел связана с наличием у них «середины» остатка после деления на два) и, следовательно, их ролью в выражении или поддержании мировой симметрии.

Ситянь («западное небо», «страна под западным небом»), в буддийской мифологии в Китае вариант Сукхавати. В Ситянь, земле наивысшей радости (Цзилэ), расположенной на крайнем западе, живут люди, избавившиеся от страданий. Страна украшена драгоценностями, с неба идёт дождь из цветов, звучат музыка и пение необыкновенных птиц. Во главе страны стоит будда Амитабха (Амитофо). Люди обретают перерождение в этой стране за наивысшие благие деяния. Согласно « Сукхавативьюха-сутре », подобные страны есть на севере, востоке, юге и в направлениях верх и низ. Канон изображения Ситянь: обширный сонм святых, сидящих вокруг будды Амитабхи и двух его помощников-пуса (бодхисатв) Гуань-инь (Авало-китешвара) и Дашичжи (Махастха-напрабха); перед буддой пруд с лотосами, вокруг которого разгуливают птицы, играет оркестр и пляшут танцоры. Представление о Ситянье является вульгаризированным вариантом буддизма с обожествлением будды Амитабхи (амитоизм). Учение о нирване, достигаемой в результате благих деяний в бесконечной цепи перерождений, заменяется новым рождением в сонме святых в Ситянь, где человек остаётся неопределённо долго, испытывая постоянное блаженство и ожидая своего вхождения в нирвану. Некоторые ответвления школы Счастливой страны вообще отождествляют Ситянь и нирвану. Ситянь приобретает черты рая, где вечно пребывают в блаженстве те, кто заслужил это своими благими деяниями. Сложные дисциплинарные положения буддизма замещаются простыми мо-литвами, в основном призываниями будды Амитабхи (Намо Амитофо). Удостоившиеся пребывания в Ситянь могут предварительно проходить очищение от мирской грязи с помощью заключения на некоторый срок в бутоне лотоса — символа чистоты, не загрязняемой мирской скверной. В храмах, особенно часто ламаистских, постоянно встречаются живописные композиции и панорамы со скульптурными группами, изображающие Ситянь. Амитабха нередко именуется также Ситянь-цзяочжу («наставник и повелитель в Ситянь.»).



Спандарамет (восходит к богине Спента Армайти, Арматай), в армянской мифологии дух подземного мира и сам подземный мир. Возможно, Сандарамёт был наделён и функциями божества плодородия и растительности. У историка 9 в. Товмы Арцруни, передающего народные сказания, земля — постоялый двор бога Сандарамёт.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Сукхавати (санскр.sukhavati букв. «счастливая страна»), в буддийской мифологии страна, т. н. «поле будды» (буддакшетра) Амитабхи, которая находится на чрезвычайно дальнем расстоянии от нашего мира между Сукхавати и нашим миром — целые мириады миров). Описание Сукхавати приводится в «Сукхавативыоха-сутре» (2—3 вв. н. э.). В Сукхавати сансара проявляется только в двух аспектах — в образе людей и богов (и между ними нет коренных различий), арака, преты, асуры и животные в Сукхавате отсутствуют. Почва и вода в Сукхавати благородна, все постройки выполнены из золота, серебра, кораллов и драгоценных камней. Все обитатели Сукхавати — бодхисатвы высшего уровня, которые там же достигают нирваны. Они живут «неизмеримо долго» и наслаждаются беспредельным счастьем. Сукхавати была сотворена Амитабхой, чтобы ускорить путь существ в нирвану (по легенде Амитабха, когда он ещё был бодхисатвой по имени Дхармакара, дал обет создать такой мир после достижения им состояния будды).

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Гигантское сооружение Стоунхендж - -.каменная загадка в самом центре Европы , как назвал этот удивительный монумент один из исследователей доктор Умлмор Тревер. Это древнее сооружение. расположенное в Англии, Сейчас археологи сошлись во мнении, что этот архитектурный памятник возведен в три этапа между 3500 и 1100 гг. до н.э. Стоунхендж I представлял собой кольцевой ров с двумя залами и, возможно, служил кладбищем. По кругу вдоль наружного вала расположены 56 маленьких погребальных «лунок Обри», названных так в честь Джона Обри, который первым описал их в XVII столетии. К северо-востоку от входа в кольцо стоял громадный, семиметровый Пяточный камень. При строительстве Стоунхенджа II была проложена земляная аллея между Пяточным камнем и входом. Были возведены два кольца из 80 огромных каменных глыб голубого цвета, которые, вероятно, доставлялись за 320 км из Южного Уэльса. На заключительном этапе строительства была произведена перестановка мегалитов. Голубые камни заменили кольцевой колоннадой из 30 трилитов, каждый из которых состоял из двух вертикальных камней и опиравшуюся на них горизонтальную плиту. Внутри кольца была установлена подкова из пяти отдельно стоящих трилитов.
В целом Стоунхендж представляет собой сооружение из 82 пятитонных мегалитов, 30 каменных блоков, весом по 25 тонн и 5 огромных так называемых трилитов, камней, вес которых достигает 50 тонн. Сложенные каменные блоки образуют арки, которые служили когда-то безупречным указателем сторон света.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

До недавнего времени ученые предполагали, что этот монумент сооружен в 3100 году до нашей эры жившими на Британских островах племенами для наблюдения за Солнцем и Луной. Но последние данные современной науки заставляют пересмотреть многие выводы исследователей. Еще в 20-х годах минувшего века известный геолог X. Томас установил. Что камни для возведения комплекса доставлялись из каменоломен. которые находились более чем за 300 километров от места строительства. Не нужно говорить, что транспортировка гигантских каменных блоков требовала невероятных усилий. В конце 1994 года профессор Уэльского университета Дэвид Боуэн с помощью новейшего метода определил возраст Стоунхенджа. Оказалось, что он составляет 140 000 лет. Зачем же древним людям понадобилось прилагать огромные усилия на вырубку, сложнейшую транспортировку, обработку прочнейших глыб и их невероятную по точности установку в строгом порядке? Ответа на этот вопрос пока нет.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Известный астроном Фред Хойл. изучив все геометрические особенности Стоунхенджа, определил, что создатели этого сооружения знали точный орбитальный период Луны и продолжительность солнечного года. По выводам других исследователей, лунки, находящиеся внутри круга, образуемого каменными блоками, в точности обозначают траекторию Полюса мира 12-30 тысяч лет назад! В 1998 году ученые-астрономы воссоздали с помощью компьютера первоначальный вид Стоунхенджа и провели различные исследование Их выводы явились для многих шокирующими. Оказывается, этот древний монолит является не только солнечным и лунным календарем, как предполагалось ранее, но и представляет собой точную модель солнечной системы в поперечном разрезе. Согласно этой модели, солнечная система состоит не из девяти, а из двенадцати планет, две из которых находятся за орбитой Плутона (последней из известных на сегодняшний день девяти планет), а еще одна - между орбитой Марса и Юпитера, где сейчас располагается пояс астероидов. В принципе, эта модель подтверждает предположения современной астрономической науки и полностью согласуется с представлениями многих древних народов, которые также полагали, что число планет в нашей солнечной системе равно двенадцати.
Особенностью всех древних мегалитов, является их необычайно высокая сейсмостойкость. Исследования показали, что при их строительстве использовались специальные платформы, смягчающие или полностью гасящие подземные толчки. На таких платформах воздвигнуто большинство всех древних сооружений. Помимо этого, такие фундаменты практически не дают «усадки почвы», которая неизбежно происходит при современном строительстве.
Ученым пока не известно, кто и для чего воздвиг во времена каменного века грандиозную астрономическую обсерваторию в центре Ирландии. Но после проведенных тщательных исследований стало ясно, что приписывать возведение этого огромного «мегалита» древним племенам друидов, жившим на территории Ирландии в те времена, просто неразумно. Несомненно одно, кем бы ни были древние строители, они обладали громадными познаниями в астрономии, математике, геологии и архитектуре. И если учесть, что грандиозные монументы и сооружения в доисторические времена воздвигались практически по всему миру, то можно сделать вывод, что мы, современные люди, практически ничего не знаем о собственной истории.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

А пока ученые изучают этот древний памятник, Стоунхендж продолжает жить своей жизнью в народном фольклоре. Согласно местной легенде, гигантские голубые камни обладают целебной силой, они появились на этой земле благодаря волшебникуМерлину, чародею при дворе короля Артура, который перенес их из Ирландии. Происхождение громадного Пяточного камня связано уже с другой легендой. Говорят, однажды дьявол увидел среди камней прячущегося монаха. Прежде чем несчастный успел скрыться, дьявол запустил в него огромным валуном, который придавил ему пятку. Долгое время руины Стоунхенджа ассоциировались с жреческим культом древних кельтов-друидов, хотя специалисты эту связь отрицают.

ТАРТАР - в греческой мифологии пространство, находящееся в самой глубине космоса, ниже аида. Тартар на столько отстоит от аида, на сколько земля от неба. Если бросить медную наковальню с неба на землю, то она долетела бы до земли за девять дней. Столько же потребовалось бы ей, чтобы долететь с земли до Тартара. В Тартаре. залегают корни земли и моря, все концы и начала. Он огорожен медной стеной, и ночь окружает его в три ряда. В Тартаре — жилище Никты (Ночи). Великой бездны Тартара страшатся даже боги. В Тартар были низринуты титаны, побеждённые Зевсом. Там они томятся за медной дверью, которую стерегут сторукие гекатонхейры. На Олимпе обитают боги нового поколения — дети свергнутых титанов; в Тартаре — боги прошлого поколения, отцы победителей. Тартар — это нижнее небо (в противоположность Олимпу — верхнему небу). В дальнейшем Тартар был переосмыслен как са-мое отдалённое место аида, где не-сут наказание святотатцы и дерзкие герои — Эллады, Пирифой, Иксион, Салмоней (Verg. Aen. VI 580— 601), Сисиф, Титий, Тантал (ср. Ноm. Оd. XI 576—600). В «Теогонии» Гесиода Тартар персонифицирован. Он — в числе четырёх первопотенций (наряду с Хаосом, Геей и Эросом) (116— 120). Гея порождает от Тартара чудовищного Тифона (821 след.). Дочерью Тартара и Геи, по одному из мифов, была Эхидна (Аро11оа. II 1, 2).


Тильмун, Дильмун (шумер.), в шумеро-аккадекой мифологии счастливый, блаженный остров (идентифицируется с Бахрейнскими островами). Тильмун — место действия одного и; древнейших шумерских мифов об Энки и Нинхурсаг, там же поселён после потопа Зиусудра. На Тильмун восходи солнце; Тильмун — первозданная страна где не было змей, скорпионов, львов диких собак и волков; Тильмун — «чистая» «непорочная», «светлая» страна «страна живых», не знающая ни 6олезней, ни смерти. Но здесь не было пресной воды, которую бог солнца Уту доставляет по приказу бога Энки с земли. После этого богиня-мать Нинхурсаг выращивает здесь восемь чудесных растений. Хотя Тильмун предстаёт скорее божественным чем человеческим, раем, его характеристика содержит многочисленны-параллели с библейским повествованием об Эдеме (ср., напр., орошение Тильмун с земли и Быт. 2, 6: «Но пар поднимался с земли и орошал всё липе земли»). К острову Тильмун имела отношение богиня-целительница Нининсина (её храм в городе Уре назывался «дом Тильмуна»). Главные боги Тильмун — Энзак и Мескидак (по мифу об Энки и Нинхурсаг). В одном из аккадских списков Энзак назван «Набу острова Тильмун», а богиня Лахамун — «Царпаниту острова Тильмун»

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Траястринса, таватимса (санскр. букв. «тридцать три»), в буддийской мифологии название второго небесного мира в «сфере желаний» Камадхату и обитающих в нём божеств. Находится на вершине горы Меру, Происхождение названия связано с рождением в Траястринса. благочестивого брахмана Магхи и его 32 товарищей. Переродившись Шакрой (пали Сакка), Магха напоил обитавших ранее на Меру асу ров и сбросил их к её подножию. Для защиты от асуров Траястринса окружают пять стен, охраняемых нагами, супарнами, кумбхандами, якшами и чатурмахараджиками. В Траястринсе растёт гигантское дерево Париятра (пали Париччхата), под которым Шакьямуни проповедовал дхарму своей матери, переродившейся божеством в Траястринсе, и другим обитателям Траястринсы. Все будды проводят в Траястринсе сезон дождей после «ямакапратихария» («парного чуда» — одновременного сотворения противоположных феноменов, например огня и воды). Многократно пребывал в Траястринсе Маудгальяяна, слушавший от обитателей Траястринсы истории их прошлых рождений и пересказывавший их в поучение людям на земле. Боги Траястринсы — ревностные последователи буддизма. Главное место почитания — чайтья, где находятся волосы Шакьямуни, срезанные им в момент отречения от мира, и его зуб из останков после кремации. Иногда боги Траястринсы спускаются на землю, чтобы принять участие в земных торжествах. Достопримечательности Траястринсы — четыре парка, дворец Шакры и зал собраний. В одном из парков растёт лиана асавати, которая раз в тысячу лет приносит плоды, содержащие божественный хмельной напиток — опьянение от него продолжается четыре месяца,

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Троя (Илион) —- главный город земли Троада на северо-западе Малой Азии. Вновь открыт в 70-х годах XIX века Генрихом Шлиманом. До Шлимана полагали, что развалины Трои должны находиться под деревней Бунарбаши в Турции, но Шлиман доказал, что Троя находилась на холме Гиссарлык. Во время раскопок на холме Гиссарлык Шлиман обнаружил развалины девяти городов, лежащих один под другим. Троя находилась» по мнению Шлимана, во втором и третьем слоях, что и было подтверждено впоследствии. Шлиман нашел также во время своих раскопок большой клад, отнеся его принадлежность к царю Приаму, но позднее было выяснено, что сокровища клада были зарыты задолго до начала Троянской войны.
Существуют две версии основания Трои. По первой — Троя была заложена Тросом; по второй — Илом, сыном Дардана. Согласно указанию оракула, фригийский царь дал Илу пеструю корову и сказал, чтобы он основал город там, где корова ляжет отдохнуть. Это произошло на холме, который раньше назывался Ата, в честь богини безумия Ате, низвергнутой Зевсом с Олимпа. Ил основал город, и Зевс дал ему знак, что Ил поступил правильно — низвергнул с неба статую дочери Тритона Паллады, в правой руке держащей копье, а в левой— веретено и прялку.


ушита (санскр. tusita, пали tusita букв. «удовлетворённый, радостный, довольный»), в буддийской мифологии четвёртая из шести низших девалок. Жизнь богов в Тушита длится 4000 лет, причём один день равняется 400 земным годам. В Тушите бодхисатвы проводят свою предпоследнюю жизнь, перед тем как спуститься на землю и стать буддами. Шакямуни спускаясь из Тушиты в мир людей, возложил свою корону на голову будды грядущего мирового порядка Майтреи, который проповедует там дхарму богам и ждёт времени, когда сможет спуститься на землю.

Утгард - в мифологии скандинавов – окраинная зона земли, где обитают демоны и великаны(йотуны), примерно совпадает с Етунхейном.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Цзю тянь («девять небес»), в китайской космогонии и мифологии девять небесных сфер, расположенных друг над другом и составляющих небо. Одновременно с представлением об этой вертикальной модели неба существовало представление о горизонтальной модели, по которой Цзю тянь — это девять частей неба, разделённого согласно 8 направлениям (стороны света 4- северо-восток, северо-запад, юго-восток, юго-запад и центр), именуемые также цзю е («девять полей»), каждое из которых имеет своё направление: центральное — цзюнь тянь («ровное небо»), восточное — цан тянь («синее небо»), северное — сюань тянь [«черное» (с красноватым отливом) небо»], южное — янь тянь («огненное небо») и т. п. Согласно древним космогоническим представлениям, Цзю тянь соответствовало на земле цзю чжоу — 9 областей, на которые ещё в древности был разделён Китай (по преданию, мифическим Раем). По средневековым даосским представлениям, каждая из сфер имеет ворота, охраняемые тиграми и барсами, а также привратником небесного государя (Ди-хунь). В нижней сфере — ворота Чанхэ, где проходит граница земного и небесного миров. Через них на землю спускается, например, злой западный ветер; через них можно войти на небо и начать восхождение на небеса. На следующей сфере находится дворец Цзывэй гун (Цзы-вэй — название одного из созвездий), в нём обитает небесный государь Тянь-ди (он же верховный государь Шан-ди).
Существовало также представление о Цзю тянь чжэнь-ване («подлинный царь девяти небес»), который именовался также Юань-ши тянь-ван, он будто бы появился в период изначального хаоса, когда после отделения Темноты и Света родилось 9 «дыханий», каждое из них отстояло от другого на 99 990 лет. Чистые «дыхания» поднялись вверх, а нечистые распространились внизу, затем 9 «дыханий» сгустились и образовали Цзю тянь., которыми и стал править Цзю тянь чжэнь-ван.

Чистилище (лат. purgatorium ), в католическо-христианских представлениях место, где души умерших очищаются от грехов перед вступлением в рай. Чистилище понимается как некое промежуточное место загробного мира между раем и адом, где души умерших, не попавших сразу в рай или ад и не отягчённых смертными грехами, горят в очищающем огне; когда их грехи будут искуплены, они получат доступ в рай. Представление о Чистилище как о втором «потустороннем царстве» систематизировал и развил Данте в «Божественной комедии». Он помещает Чистилище на земле (в соответствии с некоторыми преданиями средневековья). Оно высится в центре океана южного полушария огромной горой, имеющей форму усечённого конуса и образовавшейся при низвержении Люцифера с неба в преисподнюю. В Чистилище — семь кругов, в каждом из которых с чела грешника смывается печать одного из семи смертных грехов; достигнув земного рая на вершине горы Чистилища, очищенные души возносятся на небеса. Расположенная в южной точке земного диаметра гора Чистилища геометрически противополагается Иерусалиму, находящемуся в северной точке, так как совершённый в земном раю первородный грех Адама был искуплен на Голгофе кровью Христа (Чистилище, песнь II 1—6)

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Шамбала - Это вместилище древнейшей мудрости, точка соприкосновения земного и небесного. С незапамятных времен ламы Тибета и Монголии рассказывают о Шамбале, но вы ее на карте не найдете.
Многие считают истории о рае на земле чистым вымыслом, некоторые полагают, что это было одно из древних царств на территории Центральной Азии. Все сведения о его местонахождении собраны в тибетской легенде, которая называет Шамбалу «северным местом спокойствия» и предполагает, что она находится севернее Тибета. Такой точке зрения вторит и индийская традиция, в которой упоминается страна Шамбала со столицей Калапа, расположенная к северу от Гималаев и населенная совершенными людьми.
Считается, что Шамбала — скрытая от чужих взоров страна, где Будда был посвящен в учение Калачакры, или Колеса времени, которое включает астрономию, астрологию и др. Предполагается, что она удобно расположилась в долине, окруженной высокими, покрытыми снегом горами; что доступ в нее затруднен из-за озера или котловины высохшего озера, и войти в нее можно только через узкое ущелье или пещеру. Ламы твердо убеждены, что путешественникам ни за что не добраться до Шамбалы, если они не призваны.
Наиболее вероятное местоположение таинственного царства, если оно действительно существует, — обширные пространства западного Китая, иизвестные в наши дни как Синьян. Некоторые ученые высказывают предположение, что идея Шамбалы могла возникнуть из традиционной веры в то, что Алтай — это обитель шаманов.
Согласно традиционным верованиям, жители Шамбалы могли излечивать себя от любых болезней, читать чужие мысли, соглядывать в далекое будущее и жить 100 лет. Их царь якобы обладал необычайной передовой техникой. У него было не только зеркало из стекла, позволявшее видеть на) значительное расстояние, но и специальные линзы, с помощью которых он изучал жизнь на других планетах через застекленную крышу.
По тибетскому пророчеству, в Шамбале будут править 32 царя, царство каждого из них будет продолжаться 100 лет. Первый правил во время жизни Будды в VI столетии до н.э. Ожидается, что последний царь с огромной армией уничтожит ростки зла и по всем мире воцарится золотой век. И только тогда великие тайны Шамбалы будут раскрыты.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Шеол (евр, возможно, «вопрошаемый», «неисследимый»; по-гречески переводится как «преисподняя», «ад», иногда как «могила»), в иудаистической мифологии царство мёртвых, загробный, «нижний», или «низший», мир, противополагаемый небу (Пс. 138, 8; Амос 9, 2; Иов 11, . Шеол представляется одушевлённым существом, страшным чудовищем, во многом аналогичным Тиамат в аккадской мифологии. Шеол проглатывает мёртвых, смыкая над ними свои гигантские челюсти, утроба Шеол вечно ненасытима, а душа его расширяется и волнуется в предчувствии добычи (Ис. 5, 14; 14, 9; Авв. 2, 5; Пс. 140, 7; Притч. 27, 20; Иов 24, 19). Различные наименования Шеола — «страна безмолвия», «земля забвения», «долина смертной тени», «погибель» (ср. Аваддон), «низший мир», «источник истребления», «врата смерти» (Пс. 22, 4; Пс. 106, 18 и др.).
Ранние библейские тексты рассматривают Шеол как место обитания всех умерших (Быт. 37, 35 и 44, 31). Лишь наиболее страшные грешники, такие, как Корей, дерзнувший восстать против самого Моисея, проваливаются сквозь землю и нисходят в Шеол живыми (Чис. 16, 30—33; ср. Пс. 54, 16; Притч. 1, 12). Позже, однако, распространяются представления о Ш. как месте заключения и наказания грешных душ, которые при жизни «уподобились животным» (Пс. 48, 15). Заключённые в Шеол души нечестивых испытывают мучения: они «окованы скорбью и железом», пребывают в непроницаемой тьме, в хаотическом «неустройстве» (Пс. 17, 6; 106, 10; Иов 10, 21—22). Согласно пророческим книгам, преступных царей — тиранов в Шеол заживо поедают черви (Ис. 14, 5—20; Иезек. 32, 21—27). Богопротивниками тёмные силы Шеола овладевают ещё при жизни, на них набрасывается «первенец смерти» и низводит их к демоническому «царю ужа-сов» (Иов 18, 13—14). Человеконенавистники предаются в Шеоле огню ярости бога (Втор. 32, 22; Ис. 66, 24), обычных же грешников бог «низводит в Шеол и возводит» (1 Царств 2, 6), наказанием очистив их от грехов. Кроме умерших грешников, в Шеол обитают рефаимы, злые духи «шедим», а также «ангелы-мучители». В ветхозаветных апокрифах Шеол часто отождествляется с геенной, он предстаёт «огненной бездной», где текут пламенеющие реки для «исцеления духа» грешников («Книга Еноха» 10, 13 и 61, 8; 3-я книга Ездры 7). В «Уставе» кумранской общины упоминается «позор гибели в огне мрачных областей», который противоположен «жизни в вечном свете».
Согласно талмудическим сказаниям, Шеол находится не под землёй, а как бы в ином пространстве, за «горами тьмы», так что из Шеола виден рай, и наоборот («Эрубин» 32). Шеол уподоблен «огненному мечу», охраняющему путь к древу жизни (ср. Быт. 3, 24), дабы злые не приобщились к вечности и этим не увековечили зло. В Шеол ведут трое врат: одни близ Иерусалима, вторые — в пустыне, а третьи — на дне морском; в то же время у Шеола 40 тысяч входов и он в 60 раз больше рая и в 3600 раз больше земного шара («Таанит» 10а). Путешественники, приближающиеся в море или в пустыне к вратам Шеола, слышат душераздирающие вопли терзаемых там грешников («Шевет-Мусар» 26). Шеол состоит из семи отделений (прообраз «кругов ада» в христианских воззрениях), и в каждом последующем огонь в 61 раз жарче, чем в предыдущем. Глубина каждого отделения — 300 лет ходьбы («Сота» 10).
Шеол — это своеобразное чистилище, и мучения в нём способствуют лишь избавлению от злобы и нечистоты. Только закоренелые грешники мучаются в Шеоле больше года, причём половину этого очистительного срока душа проводит в огне, а половину — во льду («Берахот» 28; «Ялкут Деварим» 8, 92). Виды наказаний в Шеоле символизируют караемые ими грехи. Огненная река исходит из-под Престола славы и, обойдя вселенную, нисходит на грешников в Шеоле (Комментарий Авен-Эзры к Дан. 7, 9—10). Наиболее преступные души, отправляемые в «ссылку» к двум ледяным горам, тайно приносят оттуда снег и рассыпают его вокруг, уменьшая силу пламени, и умудряются тем самым грешить даже в Шеоле. На субботу и дру-гие праздники души освобождаются от мук Шеоле.» в будущем же (эсхатологические времена) великие архангелы Михаил и Гавриил, посланные богом, отворят врата Шеола и «выведут за руку» всех провалившихся туда (Масехат-Гихеном к Ис. 26, 19).

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Элизиум – в античной мифологии страна блаженных, находится далеко на западе, в которой царит вечная весна. В Элизиуме без печали и забот проводят время выдающиеся герои древности, а так же люди, которые вели праведный образ жизни. Царствует в Элизиуме бог Кронос, а помоогает ему сын Миноса Радамант. Иногда Элизиум размещают в подземном царстве. Замечательное описание Элизиума находится в «Энеиде» римского поэта Вергилия:
«... В радостный край вступили они, где взору отрадна
Зелень счастливых дубрав, где приют блаженный таится.
Здесь над полями высок эфир, и светом багряным
Солнце сияет свое, и свои загораются звезды.
Тело себе упражняют одни в травянистых палестрах
И, состязаясь, борьбу на песке золотом затевают,
В танце бьют круговом стопой о землю другие,
Песни поют, и фракийский пророк в одеянии длинном
Мерным движениям их семизвучными вторит ладами,
Пальцами бьет по струнам или плектром из кости слоновой.
... Если кто при жизни оружье
И колесницы любил, если кто с особым пристрастьем
Резвых коней разводил, —получает все то же за гробом.
Вправо ли взглянет Эней или влево, — герои пируют,
Сидя на свежей траве, и поют, ликуя, пеаны
В рощах, откуда бежит под сенью лавров душистых
Вверх на землю стремясь, Эридана поток многоводный.
Здесь мужам, что погибли от ран в боях за отчизну,
Или жрецам, что всегда чистоту хранили при жизни,
Тем из пророков, кто рек только то, что Феба достойно,
Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для смертных,
Кто средь живых о себе по заслугам память оставил, —
Всем здесь венчают чело белоснежной повязкой священной».

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Этна – вулкан, находящийся на острове Сицилия, высота которого в наше время составляет 3340 метров. По одной версии, под Этной находилась кузница Гефеста и циклопов; по другой, под Этной находился придавленный горой Тифон, который, пытаясь сбросить с себя гору, вызывал землетрясения. Из кратера Этны периодически вырывались перуны, которые Зевс метал в Тифона, преследуя его.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Эя – в греческой мифологии остров, где прибывала волшебницаКирка (Церцея), дочь Гелиоса и Персы. Целый год прожил Одиссей со своими спутниками на острове, удерживаемый Киркой.

Юду - («столица мрака») – в древнекитайской мифологии столица подземного мира, расположенная на крайнем севере. Предполагали, что врата, ведущие в Юду, находятся на северо-западе в горе Бучжлушань. Судя по «Хуайнань-цзы». Юду. Часто обозначало просто крайнюю точку на севере.

Гелиополь и храм Феникса

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Во времена возведения пирамид в Гелиополе не было еще ни одного обелиска — в городе стояла только одна грубо обработанная священная колонна, которая, по всей видимости, и дала городу его древнее имя Анну. Каира тогда еще не существовало, и именно Гелиополь служил религиозным центром страны. В Анну находился храм, посвященный Атуму, отцу богов. В эпоху пирамид Атума стали ассоциировать с солнечным богом Ра, и в последствии Ра полностью занял место Атума, однако в ранние времена, до эпохи пирамид, он считался "первым богом", чем-то вроде Бога-отца в христианстве. Атуму принадлежала главная созидательная роль после Солнца.
В Гелиополе существовал священный холм, с которого, как гласило предание, впервые поднялось Солнце, и именно на этом месте была возведена священная колонна во времена, предшествующие эпохе пирамид. В начале этой эпохи она была заменена еще более священной реликвией. Этой реликвией был Бенбен, таинственный камень конической формы; по причинам, которые мы затронем позже, Бенбен считался предметом внеземного происхождения. Камень находился в Храме феникса (возможно, стоял на священной колонне), и служил символом этой легендарной космической птицы, способной к воскрешению и повторному рождению, олицетворяющей цикличность смены времен года. В искусстве Древнего Египта феникса обычно изображали в виде серой цапли, возможно, из-за того, что эта цапля каждый год совершает перелеты. Существовало поверие, что появление феникса в Гелиополе означает наступление нового цикла, или начало новой эры. Первое появление феникса послужило причиной возникновения культа камня Бенбен, по-видимому, рассматриваемого как "семя" космической птицы. (Корень слова бенбен — "бен" — означает: человеческая сперма, эякуляция или оплодотворение матки). Таинственный камень исчез задолго до того, как Египет посетил Геродот, но его название перешло на камни-пирамидки, которые обычно ставились на вершины пирамид и, позднее, на верхушки обелисков.
Чем был Бенбен и какая роль ему предназначалась? Ясно, что он являлся главным предметом государственного культа, а этот культ и привел к возведению пирамид. Как мы говорили, город принадлежал жрецам, располагавшим колоссальной властью в эпоху пирамид, и нет сомнения, что сооружение пирамид происходило под их руководством. В слово "жрец" мы в наше время вкладываем несколько иное значение. Жрецы были весьма образованными людьми, посвященными в тайные знания — не только религиозные, но и астрономические, а также архитектурные (в том числе, возможно, и символической архитектуры), они владели иероглифами, "священным письмом" египтян Поскольку Осирис, или его "душа", отождествлялся с фениксом, можно предположить, что камень Бенбен символизирует, помимо прочего, его семя и, таким образом, оплодотворяющую силу, которая дала возможность Исиде родить сына Гора.
Нам предстоит говорить только об антропоморфных божествах, и большей частью — об Осирисе, чья трагическая смерть и чудесное воскрешение послужили основой для мистерий древнего Египта и источником происхождения культа возрождения для вечной загробной жизни.